Восхождение: Проза - [12]
Стоящие рядом с ним мужики загоготали.
— Вы… Вы кто? — Гусев попытался встать, но дуло винтовки безжалостно откинуло его к стене.
— Мы-то?.. Мы кто? — повернулся рослый к бородачам. — Я, к примеру, Колесников Иван Сергеевич, слыхал, может, про такого? А? А ты — Гусев. Так? И собирался меня убить.
Колесников выхватил вдруг из ножен клинок, замахнулся.
— Не надо тут, Иван Сергеевич! — завопил, выскочив из-за спин мужиков, Руденко. — Бабе постелю спортишь. На дворе лучше. Дай-ка я сам его… сам поймал, сам и решу.
Гусева схватили, вытолкали босого во двор, забитый какими-то людьми, пешими и конными. У крыльца, скорчившись, лежала белая фигура.
— А вот и комиссар твой, — злорадно хихикнул Руденко. — Недоверчивый, не то что ты. Все по нужде ходил… Ну да отходился.
Поднималось над Криничной хмурое холодное утро. Улицы села были заполнены конными — они носились взад-вперед, палили из обрезов. У домов кучками жались полураздетые красноармейцы, выскочили кто в чем спал.
— Оружие всё собрали? — зычно крикнул кому-то Колесников, и тотчас подскочил к нему верховой, радостно и громко доложил:
— Все наше, Иван Сергеевич! И пулеметы, и винтовки. Патронов тож немало… Криничанских вооружаем. Ну и голова у тебя, атаман. Это ж надо — без единого выстрела три роты красных под корень!
Колесников, усмехнувшись, вскочил на поданного ему Опрышкой коня. Ткнул плеткой в сторону Гусева:
— Командира и комиссара — в расход. А рядовых раздеть до белья и нехай дуют на Россошь, доложатся Мордовцеву с Алексеевским, как они Колесникова били… Ха-ха-ха…
На рассвете этого дня[1] особый полк под командованием Аркадия Качко занял Новую Калитву. Бандитов в слободе не было. В домах жались по углам женщины и дети, старики. Никто из них не мог толком ничего сказать: где так называемый Новокалитвянский повстанческий полк, сколько в нем людей, конных или пеших, какое у них вооружение, куда ушли… Выяснилось только, что полк снялся из Калитвы вчера вечером, а куда и зачем пошел — одному богу известно.
Качко, расположившийся со штабом у церкви, в добротном доме, нервничал, терялся в догадках. К назначенному Мордовцевым часу к Новой Калитве не подошли отряды Гусева, не было никаких вестей от Георгия Сомнедзе, не дал о себе знать Шестаков. Новая Калитва пуста, сражаться здесь не с кем. Тихо было и на хорошо видных сейчас буграх Старой Калитвы: мирно дымили трубы, в серое блеклое небо вяло поднимался малиновый диск солнца.
И все же бандиты были где-то поблизости, Качко это чувствовал. Он поднялся на колокольню, осмотрелся в бинокль: позиция его полка была невыгодной. Новая Калитва сгрудила дома в котловине, вся округа — широкое, меловое в основном, плато — изрезана балками, оврагами, лощинами — подбираться по ним к слободе очень удобно. И вполне возможно, что в балках этих давно уже притаились отряды Колесникова…
В это время показалась со стороны Старой Калитвы многочисленная конница с пулеметными тачанками; конники спешились на окраине Новой Калитвы, ринулись в атаку. В тот же момент в тылу полка раздался дружный залп: поднялись из балок цепи. Запылила конница и со стороны Криничной…
Качко понял, что его полк берут в «клещи», что, займи он оборону в центре слободы, у церкви, попытайся противостоять явно превосходящим силам… Нет, долго не продержаться.
«Где же Гусев? Шестаков? Сомнедзе?» — злился Качко, досадливо разглядывая карту: так трудно было ориентироваться по ней — не тот масштаб, на сгибах стерлась, названия населенных пунктов читаются с трудом.
А вокруг гремели выстрелы, падали раненые и убитые красноармейцы; кто-то поблизости громко стонал, звал санитара…
— Товарищ команди-и-р! — кричал с колокольни наблюдатель. — От Терновки новые конники скачут, может, наши-и…
Качко и сам видел этих конников — эскадрон, не меньше. Эскадрон шел наметом, в поднявшемся уже солнце хорошо были видны взблескивающие клинки, доносился до слуха высокий, смешанный с конским топотом многоголосый и дикий рев: «А-а-а-а-а…»
— Бандиты это, — сказал себе Качко. — У нас нет конницы, откуда ей взяться?
Теперь стало очевидным: надо выводить полк из сжимающегося кольца, иначе он будет вырублен.
«Да, Колесников умеет воевать, — думал Качко, снова углубившись в карту, намечая путь отступления. — Штаб наш явно просчитался, мы недооценили его способности. Колесников перехватил инициативу, не дал нашим отрядам соединиться…»
А бандиты наседали на полк. С тачанок были сняты пулеметы, тупорылые «максимы» поливали теперь смертоносным свинцом улицы Новой Калитвы — красноармейцам нельзя было поднять головы. Забил с тыла ручной пулемет, пули злобно грызли красный кирпич церкви, сыпалось на головы бойцов мелкое крошево; сколок кирпича больно секанул Качко по щеке, капнула на руку кровь.
Да, надо было отступать, изменить тактику. Глупо же гибнуть в этом мешке, не выполнив боевой задачи, не попытавшись соединиться со своими. Качко не знал еще, что Колесников за минувшую ночь не только разоружил отряд Гусева, но и вырезал в Терновке отряд Сомнедзе, разгромил отряд Шестакова…
Полк Аркадия Качко с боем и большими потерями вышел из окружения, двинулся через село Цапково на Талы, а оттуда — на Журавку, в Митрофановку.
Лето 1943 года. В районе Курской дуги по приказу Ставки строится стратегически важный участок железной дороги. Чтобы уничтожить объект, немцы забрасывают в наш тыл группу диверсантов. Одного из них, немку по имени Эльза, бойцам СМЕРШ лейтенанта Сергея Соболя удается взять живой. Но допросы ничего не дают. Чтобы выявить агентов и предателей, задействованных в подрыве железной дороги, оперативники придумывают хитроумный план. Соболь устраивает Эльзе побег. Так появляется шанс, что она выведет смершевцев на своих сообщников.
Новейшие исследования показывают, что человек был создан сверхэволюционным путем, что не отменяет дарвиновскую теорию на линейных этапах Сверхэволюции. Путем направленной мутации из биомассы был создан первый этнос планеты, первонарод, обладающий первоязыком, – суперэтнос руссов. Позже из него выделились все этносы Земли. Жизнь на Земле развивается по основным законам Сверхэволюции. Цель человечества, суперэтноса руссов, «детей богов» – «взросление» и переход в стадию богочеловечества, становление «богами».Книга известного этноисторика и этнофилософа Юрия Петухова впервые приближает читателя к пониманию подлинной картины мира.
Лихим 90-м посвящается… Фантастический роман-эпопея в пяти томах «Звёздная месть» (1990–1995), написанный в жанре «патриотической фантастики» — грандиозное эпическое полотно (полный текст 2500 страниц, общий тираж — свыше 10 миллионов экземпляров). События разворачиваются в ХХV-ХХХ веках будущего. Вместе с апогеем развития цивилизации наступает апогей её вырождения. Могущество Земной Цивилизации неизмеримо. Степень её духовной деградации ещё выше. Сверхкрутой сюжет, нетрадиционные повороты событий, десятки измерений, сотни пространств, три Вселенные, всепланетные и всепространственные войны.
..Они обрекались на смерть лишь потому, что прикоснулись к тайным сделкам чеченских боевиков и кремлевских чиновников. Их с одинаковой злобой уничтожали и свои, и чужие. Спецназ погибал в чеченских предгорьях, а в это время Генштаб разрабатывал операцию по окончательному разгрому бандформирований. Только раньше на Кавказ прилетел секретарь Совета безопасности России генерал А.И. Лебедь — останавливать войну. И новейшая история России в августе 1996 года пошла по иному руслу...
Аннотация издательства: В первый том московского писателя Юрия Петухова вошли остросюжетные фантастические, приключенческие и историко-приключенческие произведения, написанные писателем в последние годы.Книга заинтересует любителей захватывающих повествований о невероятных приключениях на Земле и в Космосе, она рассчитана на ценителей острых и необычных ситуаций как в реальном, так и в фантастическом мирах.Звездное проклятье, Фантом, Вражина, Ловушка, Маленькая трагедия, Наемник, Круговерть, Чудовище, Душа, Немного фантазии, Робинзон-2190, Давным-давно, Рефлексор (повесть), Сон, или каждому свое.
Недавно ушедший из жизни Ю.Д. Петухов был крупнейшим писателем, историком и публицистом, которого более всего занимала тема России, ее положения в современном мире и будущего нашей страны.В своей книге Ю.Д. Петухов исследует истоки нынешнего глубокого кризиса России, показывает, как весь "цивилизованный мир" сразу после окончания Третьей мировой ("холодной войны") начал Четвертую мировую войну против российского государства. Кто был и остается пособниками Запада в этой войне, какие силы внутри нашей страны заинтересованы в ее поражении — автор отвечает на эти и многие другие вопросы.Но книга Юрия Петухова все же полна исторического оптимизма: он считает, что у России великое будущее, и на земле рано или поздно установится русский мировой порядок.
Сана Валиулина родилась в Таллинне (1964), закончила МГУ, с 1989 года живет в Амстердаме. Автор книг на голландском – автобиографического романа «Крест» (2000), сборника повестей «Ниоткуда с любовью», романа «Дидар и Фарук» (2006), номинированного на литературную премию «Libris» и переведенного на немецкий, и романа «Сто лет уюта» (2009). Новый роман «Не боюсь Синей Бороды» (2015) был написан одновременно по-голландски и по-русски. Вышедший в 2016-м сборник эссе «Зимние ливни» был удостоен престижной литературной премии «Jan Hanlo Essayprijs». Роман «Не боюсь Синей Бороды» – о поколении «детей Брежнева», чье детство и взросление пришлось на эпоху застоя, – сшит из четырех пространств, четырех времен.
Hе зовут? — сказал Пан, далеко выплюнув полупрожеванный фильтр от «Лаки Страйк». — И не позовут. Сергей пригладил волосы. Этот жест ему очень не шел — он только подчеркивал глубокие залысины и начинающую уже проявляться плешь. — А и пес с ними. Масляные плошки на столе чадили, потрескивая; они с трудом разгоняли полумрак в большой зале, хотя стол был длинный, и плошек было много. Много было и прочего — еды на глянцевых кривобоких блюдах и тарелках, странных людей, громко чавкающих, давящихся, кромсающих огромными ножами цельные зажаренные туши… Их тут было не меньше полусотни — этих странных, мелкопоместных, через одного даже безземельных; и каждый мнил себя меломаном и тонким ценителем поэзии, хотя редко кто мог связно сказать два слова между стаканами.
Сборник словацкого писателя-реалиста Петера Илемницкого (1901—1949) составили произведения, посвященные рабочему классу и крестьянству Чехословакии («Поле невспаханное» и «Кусок сахару») и Словацкому Национальному восстанию («Хроника»).
Пути девятнадцатилетних студентов Джима и Евы впервые пересекаются в 1958 году. Он идет на занятия, она едет мимо на велосипеде. Если бы не гвоздь, случайно оказавшийся на дороге и проколовший ей колесо… Лора Барнетт предлагает читателю три версии того, что может произойти с Евой и Джимом. Вместе с героями мы совершим три разных путешествия длиной в жизнь, перенесемся из Кембриджа пятидесятых в современный Лондон, побываем в Нью-Йорке и Корнуолле, поживем в Париже, Риме и Лос-Анджелесе. На наших глазах Ева и Джим будут взрослеть, сражаться с кризисом среднего возраста, женить и выдавать замуж детей, стареть, радоваться успехам и горевать о неудачах.
«Сука» в названии означает в первую очередь самку собаки – существо, которое выросло в будке и отлично умеет хранить верность и рвать врага зубами. Но сука – и девушка Дана, солдат армии Страны, которая участвует в отвратительной гражданской войне, и сама эта война, и эта страна… Книга Марии Лабыч – не только о ненависти, но и о том, как важно оставаться человеком. Содержит нецензурную брань!
«Суд закончился. Место под солнцем ожидаемо сдвинулось к периферии, и, шагнув из здания суда в майский вечер, Киш не мог не отметить, как выросла его тень — метра на полтора. …Они расстались год назад и с тех пор не виделись; вещи тогда же были мирно подарены друг другу, и вот внезапно его настиг этот иск — о разделе общих воспоминаний. Такого от Варвары он не ожидал…».