Восемнадцатый век и Французская революция - [22]

Сами американцы помогли образованию такого мнения между прочим и своей знаменитой декларацией 1776 г. Когда в 1774 г. американские патриоты, представители отдельных провинциальных собраний, съехались на общий конгресс в Филадельфии, они составили здесь декларацию прав по образцу декларации английской, изданной после второй революции; её назначением было подействовать на общественное мнение в Англии, и потому конгресс ссылался в ней преимущественно на разные статуты и грамоты английского государственного права, допустив, впрочем, ссылки и на право естественное. Это было еще перед началом восстания, но когда война с Англией началась, и колонии решились отложиться от метрополии, то конгресс составил вторую декларацию и на этот раз уже для всего цивилизованного мира: здесь уже не было такой надобности ссылаться на государственные законы Англии, мало известные в других странах, почему и были выдвинуты вперед уже аргументы новой политической философии, т. е. ссылки на естественные права людей и народов, права их на равенство, свободу, стремление к счастью и самоуправление. Целый народ исповедовал эти принципы, и впечатление этого факта на французов было весьма сильное Страстное увлечение этой декларацией выразилось в некоторых сочинениях эпохи например, в «Révolution de l'Amérique» (1781) аббата Рейналя, который, между прочим, писал: «зачем у меня нет гения и силы речи знаменитых ораторов Афин и Рима! С каким величием духа я воспрославил бы благородных мужей, которые своим терпением, своею мудростью, своим мужеством соорудили это великое здание!» и пр. И далее: «героическая страна! мой преклонный возраст не позволяет мне побывать в тебе. Никогда не увижу я себя среди почтенных мужей твоего ареопага, никогда мне не доведется присутствовать при совещаниях твоего конгресса! Я умру и не увижу жилища веротерпимости, нравственности, законности, добродетели и свободы! Свободная, святая земля не скроет моего праха, но я, по крайней мере, желал бы этого, и моими последними словами будут молитвы к небу о твоем благоденствии». Декларацию 1776 г. и американские порядки просдавляли еще Мабли (Notre gloire ou nos rêves, Observations sur le gouvernement et les lois des Etats-Unis de l'Amérique), Бриссо (Nouveau voyage dans les Etats-Unis de l'Amérique, 1788), Кондорсе и др.

Лафайет и Франклин

Увлечение французов Америкой выразилось не на одних словах. Многие сочли своим долгом оказать помощь Соединенным Штатам в то время, как некоторые представители старых порядков, немецкие князья, наоборот, помогали Англии, отдавая ей за деньги своих солдат[6]. Одним из первых французов на помощь молодой республике пришел Бомарше в качестве поставщика и политического агента французского двора, сначала тайно покровительствовавшего инсургентам. Другим выдающимся защитником американской свободы быль маркиз де Лафайет, которому пришлось впоследствии играть одну из наиболее видных ролей в истории революции. Увлеченный декларацией 1776 г., он решился служить «сынам свободы» своей шпагой. Ему было только 19 лет, когда он, лейтенант французской службы, на свой счет снарядил корабль «Победу» и с другими офицерами отправился в Америку под менторством немецкого барона Кальба, тоже офицера французской службы. Общественное мнение было так настроено в пользу американцев, что само правительство подчинилось общему увлечению, тем более, что имело давно в виду извлечь выгоду для себя из ослабления Англии. В начале 1778 г. между Францией и новой республикой был заключен союз. Пребывание в Париже в эпоху американской войны знаменитого Франклина усиливало еще более энтузиазм: старик в черном квакерском сюртуке, без галунов, лент и орденов, с седыми волосами без пудры и парика, простой в обращении, приветливый, разумный в речах, представлялся, как истинный тип «республиканца» в духе героев Плутарха и идеальный человек, какого создавал в своем воображении Руссо. Везде, где ни появлялся Франклин, ему устраивались овации; его портреты можно было видеть повсюду. Д'Аламбер в академии наук приветствовал его, как человека, «исторгнувшего у неба молнию и скипетр из рук тиранов»[7]. Вольтер, приехавший в Париж в год своей смерти, пожелал видеть Франклина, и когда тот явился к нему с своим внуком, благословил последнего словами: «Бог и свобода». В 1779 г. Лафайет приезжал во Франции из Америки, где проникся глубочайшим уважением к Вашингтону. Его приняли в Версале благосклонно, хотя по поводу его энтузиазма к Америке Морепа говорил, что молодой маркиз, охотно разграбил бы Версаль, чтобы добыть средств на одежду для американских солдат. Военным министром во Франции назначен был в это время родственник Лафайета, маркиз Сегюр, который и добился посылки в Америку вспомогательного войска. Когда война окончилась, французы, сражавшиеся за американскую независимость, возвратились, исполненные глубокого уважения ко всему, что видели в стране новой свободы. Мы уже знаем, что сочувствие к американским порядкам отразилось и на тогдашней политической литературе. Не только декларация 1776 г., но и пенсильванская конституция, особенно проникнутая демократическим духом, останавливали на себе внимание французских публицистов,