— Хорошо.
И повторяет:
— Хорошо.
— Привет!
Движение челюсти останавливается.
Рыжий поднимает глаза и смотрит на брошку с какой-то уродливой кошкой, изогнувшейся вдоль булавки, сияющей разноцветными камнями-стекляшками на солнце. Поднимает взгляд немного выше, по ряду мелких пуговиц на белой блузке, и, в конце концов, натыкается на блестящую какой-то девчачьей помадой, немного неуверенную улыбку.
— У тебя тут свободно? Извини, остальные заняли все столы, так что я…
Рыжий молча продолжает жевать сэндвич. Жмёт плечом. Кивает на пустое место за столом напротив себя — не видно, мол, что ли? Свободно. У него за столом практически всегда свободно, особенно когда удаётся поесть в то время, когда у Хэ Тяня и его шизанутого дружка урок.
Брошка с уродливой кошкой усаживается напротив, блестит своими камнями-стекляшками. Руки достают коробок с обедом, распаковывают его, осторожно вскрывают бумажные салфетки.
Рыжий молча жуёт. Поднимает взгляд на лицо девчонки — она быстро опускает голову. Походу, краснеет даже. Он озадаченно следит за ней. Краем ума вспоминает эти медовые волосы — очень смутно.
— Я не помню, как тебя зовут, — говорит и глотает огромный кусок сэндвича.
— Не страшно. Меня… я Ван.
Точно. Ван. Девчонка с ручками и точилками, рассыпанными в коридоре.
— А, — бросает в сторону. — Точно.
— Ты всегда ешь один?
Рыжий доедает сэндвич, цокает языком, проводит по боковым зубам, глотает. Комкает бумажную упаковку в руке. Джентльмен из него не очень.
— Нет, — говорит.
И добавляет, поднимаясь:
— К сожалению.
Ван неожиданно поднимается тоже. Кошка-блестяшка отбивает солнечные лучи.
— Ты же любишь играть?
Он озадаченно замирает, продолжая мять шарик упаковки в кулаке.
— Не понял.
— В баскетбол. Я видела, у тебя хорошо получается.
— Ну… да. Люблю.
— Может быть, научишь меня? Если будет свободное время.
Рыжий моргает. Оборачивается, смотрит на пустую спортивную площадку за сеткой. Указывает себе за спину:
— Баскетбол?
Ван с осторожной улыбкой кивает:
— Да.
Рыжий чувствует себя тормозом. До него доходит медленно: научить её играть? Она для этого подсела к нему за стол? Зачем девчонке вообще играть в баскетбол?
— Я не спец, — говорит он. — У девчонок есть отдельный тренер. Спроси в учительской.
Ван несколько секунд смотрит на него широко раскрытыми глазами — красивые, отвлеченно отмечает Рыжий, и тоже тёмные, — затем поджимает губы, заливается девчачьим румянцем.
— Да. Да, конечно. Хорошо. Извини. Я просто…
— Кто это у нас тут?!
Господи, Рыжий и подумать не мог, что он может быть рад этому голосу, раздавшемуся из-за спины. Он выдыхает с облегчением, когда Йонг проносится мимо него и приземляет задницу на скамейку около Ван.
— Привет, красотка. Как дела?
На нём футболка с принтом, половину которого закрывает стол, поэтому видно только «Улыбнись, если». Учитывая уровень юмора этого парня, там наверняка что-то вроде «хочешь меня» или «долбишься в зад». Ван приветливо улыбается ему, садясь обратно на лавку, а Рыжий чувствует, как на плечо опускается рука. Хэ Тянь всегда приближается бесшумно, как грозовая туча. Ни звука. Только воздух сгущается.
— Соскучился?
Его голос, как всегда, слегка подъёбливый и негромкий. Змеёй заползает в ухо. От этого натуральный мороз по коже.
Рыжий выворачивается из-под руки, резко поправляет куртку и хмурится. Бросает на него предупреждающий взгляд.
— Нет.
Хэ Тянь не расстраивается. Переключает внимание на Ван, улыбается ей своей сраной Улыбкой, от которой готово продать душу дьяволу любое живое существо на планете.
— Привет, конфетка. Не обижал тебя этот дикарь?
Ван не исключение. Она — простая смертная, ведется на эту «конфетку», на эту интонацию и на это лицо, как мышь из мультфильма на запах сыра. Отрывается лапками от земли и летит прямо в мышеловку:
— Нет, по-моему, он очень милый.
— Милый? — Хэ Тянь насмешливо оборачивается, встречается с уничтожающим взглядом Рыжего. Щурит свои блядские глаза. — Хм. Действительно, есть немного.
Йонг ржёт. Ван тоже улыбается. Рыжий чувствует, как у него дёргается верхняя губа.
Хочется огрызнуться: зря стараешься, со мной эти твои штуки не прокатывают. Попустись.
Только вот он всё равно не попустится. Ничего удивительного: Хэ Тянь покупает всех с потрохами, на него даже злиться за это не выходит, потому что этому дерьмомачо делать ничего не нужно, чтобы купить тебя. Достаточно просто улыбнуться — и это охренительно нечестный ход. Напряг двенадцать лицевых мышц, а мир уже опускается перед тобой на колени, дёргая твою ширинку, чтобы начать тебе отсасывать.
Отвратительно. И ну его на хрен — находиться в компании этих людей дольше он не намерен. Только поэтому бросает:
— Мне пора. — И не ждёт, когда с ним попрощаются.
Просто разворачивается, направляется к выходу со школьного двора. На ходу закидывает рюкзак на плечо, выбивает сигарету из полупустой пачки. Даже дышится легче без этих блестящих брошек, футболок с принтом и прищуренных блядских глаз.
У него было пятнадцать минут на обед, которые давно истекли, теперь пора идти в «Тао-Тао» и отзвониться Чжо, чтобы подать заявку на завтрашний бой в Клетке.
Но Рыжий не успевает и нескольких шагов сделать, выйдя за территорию школы, когда:
