Диссонанс. Нестыковка.
Он слегка опускает голову, касается кончиком носа волос: Рыжий дёргается, но — вот, незадача, — дёргаться некуда. Сзади миллионы, миллионы людей. И иногда людям просто не оставляют выбора — тогда они на время становятся сволочами. Пользуются чужим положением в своих целях.
Хэ Тянь не сволочь, но…
— Не злись, — еле слышно говорит он.
Потому что это то, чего он хочет от Рыжего. То, что он хочет сказать. То, что он хочет вложить в его голову: вскрыть черепную коробку, вложить эту мысль, упаковать так, чтобы главное, самое главное оказалось на поверхности — не злись, не рычи, не щерь свои зубы, не огрызайся. Побудь, твою мать, нормальным.
Рыжий только зло выдыхает и сильнее отворачивает голову. Хэ Тянь смотрит на жилистую шею и пропитывает носоглотку запахом свежеиспеченных булок. Запахом стиранной мастерки. Запахом злости.
— Эй, — говорит он, наклоняясь к самому уху. Медленно скользя взглядом по незаинтересованным людям за спиной Рыжего. Большинство стоят спиной к ним, потому что выход в другой стороне. — Прекрати вести себя, как гондон, Гуань.
Рыжий резко поднимает голову. Рычит ему в лицо:
— Это я веду себя, как гондон?!
Но тут же затыкается, слегка зависает, потому что между их лицами всего несколько злых сантиметров, в которые не втиснулась бы даже детская ладонь. Хэ Тянь не может с собой поделать ровным счётом ничего — он тут же вспоминает их (единственный) поцелуй, когда Рыжий сгрёб в кулак его толстовку, впечатался разбитыми губами ему в рот. И это, наверное, был худший поцелуй в жизни Хэ Тяня, но в то же время — лучшее, что в его жизни произошло.
Диссонанс. Нестыковка. Хьюстон, у нас тут небольшая проблемка.
Непонятно, что там в своей дурной голове в этот момент прокручивает Рыжий, но, прежде чем Хэ Тянь успевает медленно выдохнуть затаённое дыхание, Рыжий отворачивается, его покрасневшая скула маячит где-то совсем рядом. Больше всего на свете Хэ Тянь хочет поднять руку и погладить его по шее. Или прикоснуться к грудной клетке — просто положить руку, чтобы через футболку почувствовать тепло. Но он пока в своём уме.
И ещё он умеет терпеть.
Рыжий сопит куда-то в сторону. Хэ Тянь молча касается виском его виска, еле заметно, еле ощутимо. Мягко бодает, прикрывает глаза. Давай дружить, дворняжка. Давай дружить, Рыжий. Давай дружить.
Снова касается виском. Снова шумно вдыхает его запах.
— Противно? — спрашивает так тихо, что сам едва разбирает свой вопрос.
У Рыжего со слухом проблем нет. У него либо устали руки, либо устал он сам — расстояние между ними меньше, а мастёрка неуверенно задевает расстегнутой молнией футболку Хэ Тяня. Всего-навсего мастёрка. Но это всё равно прикосновение.
— Да, — глухо отвечает Рыжий ему в плечо. — Меня от тебя тошнит.
Ухо, странно заострённое к концу, налито сочным малиновым цветом.
У Хэ Тяня неровно хрипит горло:
— Потерпи немного. Скоро остановка.
— Заткнись.
— Хорошо, — совсем беззвучно шепчет он и опускает глаза.
Жадно смотрит, как кожа за ухом Рыжего покрывается мягкими мурашками, как поднимаются едва заметные волоски. Он чувствует, как слегка опаляет жаром лицо, будто наклонился над чашкой горячего чая. Делает медленный вдох и такой же медленный выдох. Военное дыхание. Четыре секунды туда и четыре — назад. Так они успокаиваются, когда кто-то хуярит по ним из автоматов.
Рыжий повторяет очень тихо:
— Заткнись, — как будто сквозь зубы.
Хотя Хэ Тянь и так больше ничего не говорит.
— …милый, ты хорошо себя чувствуешь? — Пейджи заботливо проводит рукой по предплечью Рыжего, и Хэ Тянь против воли прослеживает это движение. Понимает, что завидует этой женщине, но тут же гонит от себя эту мысль.
— Да, — коротко бросает Рыжий, — прекрасно.
— Ты так покраснел в автобусе. Я подумала…
— Мам. Я в порядке.
И тут же слегка смягчается:
— Не переживай.
Пейджи удивленно переглядывается с Хэ Тянем. Тот поднимает руки и качает головой. Не знаю, мол, что с ним такое. Сам в шоке. Может, температура? Рыжий смотрит вперёд так направленно и сосредоточенно, что можно представить, как ноет его болезненно выпрямленная спина.
— О! Сейчас, кстати, ходит опасный вирус, — знающим тоном говорит Йонг, но резко затыкается, напарываясь на уничтожающий взгляд.
— Вирус? — взволнованно переспрашивает Пейджи.
«Я уничтожу тебя», — обещают глаза Рыжего. Йонг стрессует, беспомощно хлопает ртом, мечется между двух огней, как заяц в луче фар. Потом набирает полную грудину воздуха и выдыхает:
— Пейджи… вам нравится рок?
