Волчья ягода - [24]

— Идите по тропе, которая к дачам ведет, — сказал он тихо. — У меня тут какой-то пиздец.

Дед нашел их не скоро, и Паша ждал, осмелившись в конце концов поднять руку и ощупать жесткий загривок лежащего рядом, шумно и хрипло дышащего зверя. Псиной пахло, но не сильно, не отталкивающе, больше ржавчиной и землей. Подбираясь по шерсти ниже, к морде, он нащупал под глазами мокрые, слипшиеся шерстинки, видимо, от боли и не такие большие звери были способны на человеческие эмоции.

— Сейчас нас найдут, — сказал Паша, когда в груди сжалось от жалости. — Ты не кидайся только. И помогут.

Погладил по морде, размышляя, почему его не разодрали, а взяли в заложники. И сможет ли помочь дед.

Тот явился, треща кустарником, как медведь, выругался громко и так матерно, что Паша поневоле восхитился. Самым цензурным из всей его речи было:

— Чтоб тебя, дебилушку, все черти под хвост драли со всего пекла!

Псина, немало удивив этим Пашку, немедленно вскочила, подбегая к нему, волоча лапу, и дед, уперевшись ногой в одну дугу, с кряхтением потянул на себя вторую, давая возможность вытащить покалеченную конечность.

— Как так можно было? — продолжил дед, — невысокий, крепко сложенный старик в древней, выцветшей фуфайке, отбрасывая вновь защелкнувшийся капкан подальше и подбирая оставленную палку, на которую опирался. — Ты куда смотрел?

Зверь, опустив голову, прижав уши, часто моргал, иногда наклонялся и облизывал рану, будто понимал, за что его ругают.

— Это ваша собака? — спросил Пашка.

— Собака? — хохотнул дед. — Ты где таких собак видел? С такой мордой? С таким хвостом? Таких здоровых? А? Давай-ка в машину ко мне, по дороге объясню.

Пашка, отряхивая куртку, зашагал за довольно проворным для своих лет стариком. Псина кое-как старалась не отставать, перебираясь на трех лапах, а когда дошли до оставленной «копейки», запрыгнула на заднее сиденье и легла.

Пашка, решив, что его везут к Глебу, который по какой-то причине скрыл от него свое местонахождение и заставил врать деда, отправил маме смс, что задержится у друзей. Мифических. Театр абсурда продолжился тем, что дед начал рассказывать о каких-то шаманах, духах животных, покровителях, людей, умеющих менять личину, о своих способностях, о Глебе, который волк, и о волке, который Глеб…

— Вы издеваетесь? — возмутился Пашка. — Вы хотите, чтобы я поверил в это?

— Придется, — пожал плечами дед, оглянулся назад. — Да, внучок? Выставил меня идиотом, а? Вот так удружил, неча сказать!

Псина, которая волк, закрыла нос здоровой лапой.

— Оставайся до утра, сам все увидишь, — сказал дед. — К утру как раз заживет, обработаем его, перевяжем.

Пашка тоже оглянулся. Псина, которая волк, посмотрела в ответ виновато, знакомым, долгим взглядом. Пашка фыркнул:

— Ночевать-то есть где у вас?

12

Жилище — небольшой, затерянный в чаще дом у самой дороги с относительно новой, крепкой оградой, — снаружи выглядело неприветливо и стояло вдали от дачного поселка, от загородных домов элиты, от цивилизации, от всего. Хозяин его, как выяснилось, не любил, чтобы его называли по имени-отчеству, просто «дед», и все. Загнал во двор свое транспортное средство, чудом не развалившееся по пути, открыл дверь дома и впустил внутрь сначала пострадавшего зверя, а затем Пашку.

— У вас тут как в аптеке, — заметил тот, рассматривая пучки трав, развешанные по углам.

— От блох, — сказал дед. — Иной раз цепляются, гады, ничем не выведешь.

Пашка фыркнул, сбросил куртку на стул у двери, прошел дальше, к лежанке, застеленной шкурой. Зверь, теранувшись о его бедро боком, неловко вспрыгнул на нее первым, чтоб успеть положить голову ему на колено и посмотреть снизу блестящими черными глазами, пристроив аккуратно растревоженную лапу. Пашка положил руку между острых стоячих ушей, погладил, задумался: а вдруг и правду дед говорит? Как еще объяснить поведение этого незнакомого прежде животного?

И тогда, в лесу… Тоже значит он был. Зверь. А Пашка уже убедил себя, что ему привиделось. Пока дед промывал рану каким-то настоем и перевязывал чистым лоскутом, он изучал комнату на предмет пребывания здесь кого-то постороннего, но не находил. Судя по стоящему на столе немытому стакану, старым вещам на вешалке, застеленной узкой кровати, которая виднелась во второй комнате, никто здесь не ночевал. Глеба тут не было точно.

Где же тогда?

Единственные, чье существование Паша допускал — инопланетяне. Космос не изучен и на сотую долю процента, как он считал, поэтому вполне логично, что где-то там, в бесконечности, существуют населенные жизнью планеты. Он бы, честно, удивился, если бы их не было. Еще, хоть и с натягом, мог поверить в глубинных монстров — обнаруживали же китов со следами присосок на туловище, превышающими размерами крышку от сковороды. Одна Марианская впадина — маленький космос.

А тут — оборотни. Еще, скажите, и вампиры есть.

Зверь коротко тявкнул, спрятал нос в Пашину подмышку, и тот вынырнул из размышлений.

— Сиди-и-и! — приказал дед, затягивая узелок на лоскуте. — Закончили уже! К утру как новенький будешь. А потом и поговорим с тобой.

Собрал остатки побуревшей ваты, ножницы, миску, и вышел. Зверь глянул снизу, неуверенно ударил хвостом по лежанке. Пашка нахмурился: