Воинская культура Японии: боевые искусства, мифы и история - [32]

Шрифт
Интервал

. Опасаясь дальнейшей экспансии китайской династии Суй и надеясь укрепить авторитет своего престола, принц Сётоку (573—621) начал вводить китайскую модель в управлении государством. В результате борьбы с традиционными кланами главу клана Саэкибэ казнили, а клан упразднили за нарушение воинского долга, также поступили и с Отомо. Воины Хаято подверглись массовым казням из-за подозрений в неверности, а клан Мононобэ был уничтожен в результате его борьбы с кланом Сога[327]. Таким образом, утверждение китайской модели государства и распространение буддизма в Японии началось с уничтожения или упразднения традиционных воинских сообществ, тесно связанных с синтоистскими культами. Автономные воинские организации, связанные с шаманской традицией, должны были уступить место централизованному войску, а разрозненная система культов, объединенная лишь общим императорским мифом, должна была уступить место универсальной религии — буддизму. После смерти Сётоку глава жреческого клана Накатоми — Каматари в союзе с принцем Нака-но оэ, ставшим императором Тэнти, осуществили переворот, лишив клан Сога власти[328]. Несмотря на это, распространение буддизма и китайской культуры продолжилось.

В Японии основное распространение получили школы буддизма махаяны (большой колесницы). В Японии возникло тринадцать основных школ буддизма, подразделяющихся на еще сорок четыре[329]. Среди тридцати основных школ на развитие воинских традиций и на военную историю оказали влияние в основном школы тантрического буддизма Сингон и Тэндай и школы дзэн буддизма Риндзай и Сото, а также школа Истинной Чистой земли, известная также какикко(прямолинейные), прославившаяся своим долгим упорным сопротивлением войскам Ода Нобунага.

Став фактически государственной религией при императоре Сёму в период Нара (710—794)[330], буддизм начал всё больше влиять на политическую жизнь Японии. В период Хэйан (794-1185) появилось сразу несколько мощных буддийских храмовых комплексов, обладающих автономией в собственном управлении, владеющих землей и имеющих собственную армию из вооруженных монахов — сохэев. Крупнейшими монастырями были Энрякудзи и Миидэра секты Тэндай и Кофукудзи секты Хоссо. Сила монастырей достигла такого расцвета, что они не боялись бросать вызов императорскому двору.

В 1176 году монахи Энрякудзи — монастыря на святой горе Хиэй, недовольные назначением Моротака на должность правителя земли Кага, обратились с жалобой к государю-иноку Го-Сиракаве (1127—1192) с требованием сослать Моротаку в ссылку, а его наместника Мороцунэ заточить в темницу[331]. По всей видимости, конфликт между Энрякудзи и Моротакой разгорелся из-за желания Моротаки ограничить свободу монастыря. Поскольку Го-Сиракава оставил требования монахов без удовлетворения, они в 1177 году двинулись на столицу. Для придания своим требованиям веса помимо оружия сохэи взяли священные реликвии своих храмов. Дабы не дать монахам войти в столицу императору пришлось обращаться за помощью к воинским родам Тайра и Минамото, которые во главе вооруженных отрядов защищали ворота в город[332]. Оценив силы самурайских родов, монахи в этот раз не стали вступать в бой и вернулись обратно. Император решил наказать настоятеля Энрякудзи преподобного Мэйуна, лишив его духовного и сана и отправив в ссылку. Монахи не стали терпеть подобное обращение и силой отбили настоятеля, вернув его в монастырь. Настоятеля Мэйуна поддерживал глава рода Тайра Киёмори, который, воспользовавшись моментом, не только защитил Энрякудзи от военной экспедиции, но и уничтожил своих врагов[333].

В другой раз уже обители Миидэра и Кофукудзи выступили против рода Тайра, поддержав принца Мотихито — второго сына императора Го-Сиракавы, задумавшего мятеж против Киёмори при поддержке Минамото. Узнав о том, что Тайра высылают против них войско, монахи Миидэры обратились за помощью к обителям Кофукудзи и Энрякудзи, но монахи Энрякудзи отвергли прошение и не стали выступать против Тайра[334]. Чтобы представить мощь монастырей достаточно сказать, что Кофукудзи отправило на помощь принцу Мотихито семь тысяч вооруженных монахов[335]. В результате мятеж принца Мотихито был подавлен, а сам он был убит в 1180 году около храма Комёдзэн. В отместку за помощь Мотихито воинам Тайра было приказано разрушить Миидэру. Войско из десяти тысяч воинов прорвало оборону сохэев и сожгло в общей сложности 637 различных строений[336].

Монастыри также постоянно враждовали между собой из-за различных доктринальных споров, разрушая храмы и статуи настоятелей, принадлежащие противной стороне.

Существование сильных монастырских комплексов, владеющих землями сопоставимыми с территорией многих даймё, продолжалось вплоть до XVI века. В «Эпоху воющих провинций» (Сэнгоку дзидай, 1467—1590) монастыри постоянно враждовали между собой и с различными даймё. Монастыри не только успешно противопоставляли свои армии сохэев армиям самураев, но и провоцировали и поддерживали крестьянские выступления, используя их для расширения своей власти и ослабления врагов[337]. В 1532 году монахи Энрякудзи сожгли монастырь Хонгандзи секты Дзёдо Синсю


Рекомендуем почитать
Британские интеллектуалы эпохи Просвещения

Кто такие интеллектуалы эпохи Просвещения? Какую роль они сыграли в создании концепции широко распространенной в современном мире, включая Россию, либеральной модели демократии? Какое участие принимали в политической борьбе партий тори и вигов? Почему в своих трудах они обличали коррупцию высокопоставленных чиновников и парламентариев, их некомпетентность и злоупотребление служебным положением, несовершенство избирательной системы? Какие реформы предлагали для оздоровления британского общества? Обо всем этом читатель узнает из серии очерков, посвященных жизни и творчеству литераторов XVIII века Д.


Средневековый мир воображаемого

Мир воображаемого присутствует во всех обществах, во все эпохи, но временами, благодаря приписываемым ему свойствам, он приобретает особое звучание. Именно этот своеобразный, играющий неизмеримо важную роль мир воображаемого окружал мужчин и женщин средневекового Запада. Невидимая реальность была для них гораздо более достоверной и осязаемой, нежели та, которую они воспринимали с помощью органов чувств; они жили, погруженные в царство воображения, стремясь постичь внутренний смысл окружающего их мира, в котором, как утверждала Церковь, были зашифрованы адресованные им послания Господа, — разумеется, если только их значение не искажал Сатана. «Долгое» Средневековье, которое, по Жаку Ле Гоффу, соприкасается с нашим временем чуть ли не вплотную, предстанет перед нами многоликим и противоречивым миром чудесного.


Польская хонтология. Вещи и люди в годы переходного периода

Книга антрополога Ольги Дренды посвящена исследованию визуальной повседневности эпохи польской «перестройки». Взяв за основу концепцию хонтологии (hauntology, от haunt – призрак и ontology – онтология), Ольга коллекционирует приметы ушедшего времени, от уличной моды до дизайна кассет из видеопроката, попутно очищая воспоминания своих респондентов как от ностальгического приукрашивания, так и от наслоений более позднего опыта, искажающих первоначальные образы. В основу книги легли интервью, записанные со свидетелями развала ПНР, а также богатый фотоархив, частично воспроизведенный в настоящем издании.


Уклоны, загибы и задвиги в русском движении

Перед Вами – сборник статей, посвящённых Русскому национальному движению – научное исследование, проведённое учёным, писателем, публицистом, социологом и политологом Александром Никитичем СЕВАСТЬЯНОВЫМ, выдвинувшимся за последние пятнадцать лет на роль главного выразителя и пропагандиста Русской национальной идеи. Для широкого круга читателей. НАУЧНОЕ ИЗДАНИЕ Рекомендовано для факультативного изучения студентам всех гуманитарных вузов Российской Федерации и стран СНГ.


Топологическая проблематизация связи субъекта и аффекта в русской литературе

Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .


Ванджина и икона: искусство аборигенов Австралии и русская иконопись

Д.и.н. Владимир Рафаилович Кабо — этнограф и историк первобытного общества, первобытной культуры и религии, специалист по истории и культуре аборигенов Австралии.