Воинская культура Японии: боевые искусства, мифы и история - [31]

Конфуцианство оказало сильное влияние на внутренний этикет школ боевых искусств. Учитель является для своих учеников непререкаемым авторитетом, которому ученики прислуживают и помогают не только во время тренировок, но и в жизни. Роль учителя боевых искусств была настолько значительной, что даже сёгуны или даймё, обучающиеся у мастеров, были вынуждены выказывать им подобающее уважение. Так один из известнейших полководцев эпохи Сэнгоку дзидай (воюющих провинций) Такэда Сингэн пожаловал своему учителю Камиидзуми Исэ-но-ками Фудзивара но Хидэцуна (1505—1577) первый иероглиф своего имениСин(также читающийся какнобу) — награда, являющаяся высочайшей честью, которую мог оказать князь своему подданному. Камиидзуми смог беспрепятственно оставить службу у Сингэна, дабы углубиться в постижение воинских искусств, занимаясь их практикой и преподаванием[322].

Даосское учение в Японии не было выделено в отдельную школу или религиозное направление, но воспринималось в контексте изучения конфуцианства и буддизма. Среди историй о применение даосских практик существует история о преодолении Хакуином Экаку (1686—1769 гг.) духовного и телесного расстройства, вызванного долгими дзэнскими медитациями, при помощи методов даосов[323]. Впоследствии Хакуин стал известным наставником дзэн, а его самурайское происхождение нашло своё отражение в тематике его произведений, в которых встречаются наставления самураям[324].

Даосские сочинение «Дао дэ цзин» и «Чжуан цзы» также были известны японцам. Однако концепция «Дао» (путь) была воспринята ими в конфуцианской трактовке. В даосской интерпретации Дао невыразимо, безымянно и ему невозможно дать определение, в отличие от такой точки зрения конфуцианская интерпретация говорит, что Дао многогранное, сложно понятие, которое можно выразить и которое обладает именем, хотя и является трансцендентальным по отношению к природе и человеку. Именно эти древние китайские понятия о Дао легли в основу того, что японцы называют «до» или «мити», что также переводится как путь. «До» в японской интерпретации есть «дорога» или «путь», по которым следуют в течение жизни. Концепция До предполагает практическую, активную деятельность для каждодневного совершенствования себя и достижения лучшей жизни. В основе пути лежит духовное начало, которое проявляется и воплощается в обучении, проводимом по сложившейся схеме. Каждодневная тренировка в избранном деле служит для исправления собственного поведения и устранения дурных привычек, что в свою очередь ведет к духовному развитию человека. Следует отметить, что концепция До не несет в себе религиозной составляющей и направлена на совершенствование человека в рамках социальной структуры.

Все ключевые понятия, такие как бусидо (путь воина), будо (боевой путь), дзюдо (мягкий путь), айкидо (путь объединения энергии ума и тела), кюдо (путь лука), кэндо (путь меча) несут в себе концепцию До.

Таким образом, влияние китайского фактора на развитие японской культуры сложно переоценить. Хотя, безусловно, нельзя говорить о том, что японские боевые искусства произошли от китайских. Китайские учения наполнили воинские традиции стратегическим, философским и морально-нравственным содержанием. В канонах классических школ боевых искусств китайские учения, отнесённые к военным аспектам жизни, составляют целые разделы. В соответствии с ними выбиралось место для строительства замка, объяснялся долг служения, применялись тактические приёмы на поле боя. При этом стоит сказать, что японцы творчески переосмыслили китайские учения на основе своего практического опыта. Поэтому неслучайно, что именно в средневековой Японии искусство шпионажа ниндзюцу достигло такого развития. Главным различием между Китаем и Японией оставалось отношение к воинам и военному делу. В то время как в Китае под влиянием конфуцианских учёных ратное дело стало считаться низким и недостойным для благородного мужа, в Японии ведущие мыслители посвящали свои трактаты различным сторонам воинской культуры.

2.2 Буддизм в политической и военной жизни японского общества

Буддизм в Японии начал активное распространение в VI веке в результате деятельности клана Сога, начавшего своё восхождение к власти. То, что сегодня называют кланами, в древнеяпонской государственной системе Томас Клири называет своеобразными профессиональными организациями, клан Отомо был элитным войском императора, клан Мононобэ исполнял роль городской стражи, клан Кумэбэ — пограничная стража, клан Саэкибэ составляли подчинившиеся государству Ямато племена айну, а клан Хаято состоял из кумасо — малайско-полинезийского народа, населявшего Кюсю[325]. По мере централизации государства автономные кланы-организации, включенные в политическую систему древнеяпонского государства, упразднялись. С одной стороны императорский клан больше не мог позволить себе оставлять угрозу своей власти в виде полуавтономных военных организаций, а с другой стороны возвышающемуся клану Сога явно не нужны были конкуренты в борьбе за власть. Клан Сога состоял из выходцев из Китая и Кореи. В VI веке корейские княжества пали под натиском Китая. В результате этого с материка в Японию переселилось большое количество представителей знати и воинов, пополнивших клан Сога, среди прибывших были и буддийские священники. Первый буддийский храм был построен в фамильном поместье клана Сога и воспринимался другими кланами как храм неизвестного могущественного божества