Водителям горных троллейбусов - [5]
дух захватило.
Почему мы так смотреть сверху — с гор, башен, верхних этажей? Что-то распахивается, раскрывается, что-то освобождается, мы думаем и чувствуем уже иначе. А когда спуск — горное ущелье, или тесная улица, или узкий коридор — мы сворачиваемся, поджимаем ноги, эмбрионом — и кто мы тогда? Или каморка, будка, чулан, тюремная камера, больничная палата. Клочок неба в зарешеченном окне не спасает — никакого объема, просто синий лоскут, ему не хватает линии горизонта, чтобы стать трехмерным. Говорил же Айтматов: «Если правда, что душа после смерти переселяется во что-то… хотелось бы мне превратиться в , чтобы летать и глядеть не наглядеться с высоты на землю свою». В те дни Киргизия прощалась с Айтматовым. Как он и хотел, его похоронили по мусульманскому обряду недалеко от Бишкека, в мемориальном музее «», рядом с могилой отца и еще ста тридцати семи человек разных национальностей, расстрелянных в годы репрессий.
Вспомнила, как однажды в Киеве меня пригласили в гости — в знаменитый «Замок Ричарда», на откосе над Андреевским спуском. В те времена он был еще жилым домом. Нас ждала самая верхняя, совершенно экстремальная квартира — вход не из подъезда, а прямо из воздуха, только пройти по узкому навесному мостику. Вы бы попробовали сделать это зимой! — смеялась хозяйка. Восхищало все — нестандартная планировка, стеклянный потолок в кухне. Но главное — балкон. Вышла и задохнулась от открывшейся панорамы — Днепр сверкал внизу, и далеко-далеко видны были дали.
— Видеть такой пейзаж каждое утро — становишься совершенно другим человеком!
— Именно поэтому я и переехала. Провернула дико сложный обмен и теперь — здесь.
У нее за спиной осталась какая-то травма — развод или что-то вроде, я не стала любопытствовать. Понятно, что это была ранозаживляющая квартира.
И здесь — в том же духе.
Выдираясь из зарослей обратно, натыкаюсь на тетку в сатиновом рабочем халате, с метлой. Сказать, что смотрит недоуменно — это ничего не сказать, поэтому я начинаю почти оправдываться.
— Красота у вас тут! Не оторвешься!
— Понимаю, — усмехается. — Я один раз пыталась уехать. Вышла на пенсию, решила — вернусь в Россию. Год без гор выдержала — и назад.
И опять думаю: видеть это каждый день — вот вам и другой менталитет!
Я не только про сатиновую тетку, я про всю прекрасную Киргизию.
Прекрасная Киргизия
Мы забыли, что природа — не только фон жизни нашей, а силовое поле, которое сгущает человеческую суть, дает энергию и просветляет. Экзистенциальный культуролог Георгий называл природу мистической субстанцией. Ее нельзя включить-выключить, она постоянна как формирующий нацию фактор. Природа разная — и народы разные.
И как же прекрасно выразился : «возлюбленная непохожесть»!
Только тем здесь и занимаюсь, что этой непохожести внимаю. Отправляюсь исследовать ущелье. Табун рыжих коней в лоб штурмует крутой склон, поднимает тучу пыли — красивые животные, пружинные сгустки энергии. Возможно, это в них киргизский национальный дух. А возможно, в неведомых цветах — сотни белых султанов дрожат на длинных стеблях, пронзив суровую каменистую почву. Потом уже в справочнике нашла — эремурус.
Дорога вьется по склону, а внизу, в долине, меж беспорядочно расставленных юрт медленно бредут две маленькие фигурки, старик с палочкой и старушка в национальной одежде. Едва переставляют ноги, поддерживая друг друга, и нежно-розовый шелк на ней кажется невероятно трогательным.
Разгадку народа всегда пытаюсь искать именно в женщинах — они связаны с природой первобытной дремучей силой. У оседлых азиатов все понятно — сиди на женской половине дома и не вылезай, чтобы не попасться на глаза чужим мужчинам, отсюда все эти , паранджи и прочие маскировочные средства. А вот женщина на коне не может носить паранджу — это крайне неудобно. Кроме того, в юрте нет никакой женской половины. Суровый кочевой быт приучает к труду совместному и нелегкому, а привычка ездить верхом — к вольнолюбию и непокорности. Внутренне, по крайней мере, должно быть так — а внешне оно может выглядеть и по-другому. Есть степные, «горизонтальные» варианты кочевниц — казашки, монголки, бедуинки, а здесь добавляется еще и вертикальная составляющая — дочери гор.
Тянь-шаньская горная страна, как все современные области орогенеза, буквально горит под ногами. Плакаты на симпозиуме изображают разбитую на блоки земную кору, испещренную стрелками — видно, что здесь каждый блок не только движется, но и вращается. Представьте, что вы сидите на битой тарелке, которую кто-то толкает снизу, да еще крутит. Еще одна специфическая грань менталитета — фатализм — должна вырабатываться, когда в любую минуту может тряхнуть, да как! Кстати, юрта — идеальный в этом смысле вариант, дом не рухнет, и хозяев не
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Ирина Васильевна Василькова — поэт, прозаик, учитель литературы. Окончила геологический факультет МГУ, Литературный институт имени Горького и Университет Российской академии образования. В 1971–1990 годах. работала на кафедре геохимии МГУ, с 1990 года работает учителем литературы в школе и руководит детской литературной студией. Публикуется в журналах «Новый мир», «Октябрь», «Знамя», «Дружба народов».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Ирина Василькова родилась в Москве. Окончила Геологический факультет МГУ, Литературный институт им. Горького и психологический факультет Университета Российской академии образования. Поэт. Автор четырех поэтических книг. Впервые выступила в «Знамени» со стихами (2002, № 9) и с прозой (2007, № 2).
Ирина Василькова — поэт, прозаик, эссеист. Автор четырех поэтических и двух прозаических книг. Преподает литературу в московской Пироговской школе.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.