Вместе с Джанис - [35]

Должно быть, у неё всё–таки было несколько экспромтов, после последнего её приезда в Сан–Франциско. Одним из них была так грубо прервавшаяся связь с Кантри Джо МакДональдом. Но с всё большим ростом её популярности в клубах и на танцплощадках подобные разочарования отходили всё дальше и дальше в прошлое. Даже афёра Мейнстрима сильно её не затронула, так как для группы всё ближе надвигались большие времена. С начала 1967 года местоимение «я» начинало явственнее звучать в её речи. Со временем эгоизм её возрастёт до чудовищных размеров, но в описываемое время она ещё только начала выбираться из покрывающихся корками слоёв воспоминаний боли, унижений и надругательств, придавливающих её своим прошлым.

Намёки, лёгкие касания как–то уж очень долго продолжались со дна нашего знакомства. Казалось, она чего–то не договаривает, что–то хочет ещё. Меня! В таких намёках и недомолвках прошёл почти год, но всё произошло в том самом номере гостиницы Челси. Она хотела трахнуться со мной. И как всё в жизни, она это получила. И это не выглядело чем–то случайным или тем, что могло бы иметь (а, может быть, и не могло иметь) продолжения в будущем, а чем–то таким естественным, как простое проявление чувств по отношению друг к другу.

112

Конечно, таким оно и было. И случилось это задолго до того, как я узнала от самой Джанис, что я была не первой лежащей между её ног женщиной и посылающей с помощью своего языка и пальцев её в такие места на небе, где даже луна и та становится горячей.

Часть вторая Способность летать

14

115

Оглядываться назад и пытаться вспомнить, на что это всё было похоже, точное время происходящего, да ещё в какой именно последовательности, всё равно, что разглядывать картины Иеронима Босха через оконное стекло, по которому льются струи дождя. Своего рода триангуляция в четырёхмерных координатах пространства–времени с использованием всевозможных источников: записей рок–продюсеров и импресарио, журналистов и гостиничных менеджеров, агентов по продаже авиабилетов и, конечно же — воспоминаний друзей и подруг. Но многое уже даже сейчас, в 1972 году, недоступно. Да это и неважно. Если я ошиблась датой или местом, что из этого? Самое главное, что всё это правда. Это так было.

Моё первое впечатление, что мы с Джанис могли бы иногда встречаться, возможно, даже спали бы вместе временами, но не постоянно, не как партнёры в серьёзных отношениях — разлетелось в пух и прах в первые же несколько месяцев после моего возвращения из Нью–Йорка в начале апреля 1967 года. Я ездила по своим делам, за новыми закупками для своего магазина, а в мыслях латала дыры в моих с Кимми отношениях. Время от времени на улице я сталкивалась с Джанис. Иногда она сама заходила в мой магазин. И, похоже, она вполне осознанно разделяла мои проблемы с Кимми, не раз она, зайдя ко мне, выслушивала мои причитания. Она продолжала выкидывать все эти свои штучки с прикосновениями, поглаживаниями и обниманиями, но делала это очень осторожно.

116

— Ничего, что я трогаю тебя, когда Кимми нет? — спросила меня однажды Джанис, как только моя любовь вышла на улицу. — Это не напрягает её, или она всё же будет тебя ревновать?

— Ну, я думаю, уж точно не заставит её расплыться от счастья.

И с этого раза, как только Кимми не было рядом, Джанис начинала свою игру со мной. В дополнение сама Кимми понемногу начала испытывать к ней нежные чувства. Мы ходили смотреть её в разные места вроде Матрицы, Филлмор—Аудиториума и Авалон–танцпола, и скоро жизнь вошла в прежнюю колею, какой она была до моих приключений в Нью–Йорке. Но вот, что странно, вокруг нас всё изменилось.

То были беззаботные времена на Хайт. Народ курил дурь открыто, прямо на улицах. Молодёжь стекалась сюда со всей страны. Орды туристов съезжались в своих автобусах поглазеть на этих уродцев, так они их стали называть. Одной из самой частой сцен, которую можно было наблюдать по соседству, стала баталия фотоаппаратов. Туристы выстраивались в шеренгу по одну сторону улицы, наводя свои миниатюрные Кодаки на группу молодёжи, будто только что покинувшую Райский сад и сделав небольшую остановку здесь, на пути в Сан–Франциско, но также оснащённые во всеоружии своими фотоаппаратами. Обычно это были такие же Инстаматики, но не заряженные. Как только туристы расчехляли свои камеры, хиппи по другую сторону улицы начинали щёлкать затворами своих, обычное зрелище для военных стрельбищ Мэдисона, Сиу—Фоллз, Остина или Форт—Уэйна. «Если вы думаете, что мы странные, то вам стоит оглянуться на самих себя», — такова была позиция молодёжи.

117

Сколько бы я ни была занята своим бутиком или Кимми, мысли мои занимал Сэм Эндрю. Сейчас, когда пишу эти строки, я никак не могу взять в толк, что за чёрт вселился тогда в мою задницу. Но ты ведь подобное тоже испытывала, когда влюблялась. Пытаешься контролировать себя, сколько сил хватает, рассудком понимаешь, как правило, многое, но знаешь, ты против своей воли полностью в его власти. Силы и чувства тебя покидают. Щёлкни Сэм пальцами, и я тут как тут. Да даже и этого ему не нужно делать. Я нахожу его всюду и липну как пчела на патоку. Следуешь за ним тенью, как какой–то его придаток, пока он не сдастся и не уложит тебя в свою постель. Но сон это единственное, что с ним тебе доступно. Он никогда даже тебя не приласкает, не погладит.