Вместе с Джанис - [37]

Конечно, не буду, и она знала наверняка, что не буду. Китайские церемонии, а не разговор, и всё ради того, чтобы я чувствовала себя хоть чуть–чуть независимой.

— Конечно, нет, — ответила я, поддерживая игру. — Дом пустует, там никого не будет всю неделю.

— Знаешь, — воскликнула она, — ты настоящий друг.

120

— Всё, решено, — подытожила я. — Едешь туда прямо сейчас, вот увидишь, сразу придёшь в себя. Океан и эти деревья — лучшее лекарство. Ты даже не заметишь, как всё наладится.

Всё наладилось даже раньше, чем я думала, ей хватило и трёх часов. Я узнала об этом в тот же день от своего ближайшего соседа, Брайана: Джанис, едва заселившись, окликнула его с заднего крыльца и поинтересовалась, нет ли поблизости какого–нибудь бара. Всё это я узнала уже вечером, когда он мне позвонил, и почти одновременно с его звонком, чуть не въехав в магазин, останавливается машина, а из неё вылезает совершенно пьяная Джанис. А у меня весь день скреблись на душе кошки из–за неё! Вот я везу её в Челси, и всё повторяется с нами вточь, как в ту ночь несколько месяцев назад. Также как и тогда я почувствовала себя несколько виноватой от своих мыслей, вернувшихся ко мне, стоило мне лишь увидеть её голой, как загоралась желанием заняться с ней снова любовью. А я‑то думала, что всё под контролем, пока не позвонил Брайан. Не надо было применять мои дедуктивные способности, достаточно взглянуть на Джанис, чтобы понять, что лучше навестить её было на следующий день.

Когда я приехала к ней, она принимала солнечные ванны, лёжа голышом на небольшой террасе, примыкающей к спальне. Я разделась и присоединилась к ней. Речь зашла о Моррисоне, она была раздражена и называла его диким уёбищем. Слушала я невнимательно. Вернее я просто слышала, что она что–то говорила, на самом деле меня трясло от желания притронуться к ней, наброситься на неё.

Некоторое время мы так и лежали рядком, подставляя свои лица ласковым солнечным лучам. У неё была куплена бутылочка масла для загара, и я, потянувшись за ней и открыв, вылила немного себе на ладонь. Облокотившись, легла поудобнее и начала втирать масло сначала в её плечо, а потом и в шею, затем спустилась ниже, к её груди. Скосив взгляд, она взглянула на меня из–под своих ресниц, но ничего не сказала. Затем она улыбнулась, я улыбнулась в ответ, а тем временем моя рука, поглаживая её кругами, спускалась всё ниже и ниже.

121

Вдруг она приподнялась и выхватила у меня бутылочку. Я легла на спину, чтобы ей было удобнее втирать масло мне в грудь.

— Господи, как красива же твоя грудь, — воскликнула она. Как тебе удалось отрастить такие большие сиськи?

— Это просто подарок природы, — сказала я, а сама думала о соседе-Брайане, какое раскрывается перед ним прекрасное зрелище, если, конечно, он наблюдает за нами.

«Мать вашу, — подумала я. — Брайану должно быть наплевать на двух цыпочек, на которых он, возможно, и десяти секунд не смотрел».

— Ты с ними ничего не делала? — спросила Джанис, провинциальная школьница в большом городе, выставляющая напоказ свою женскую гордость. Как она похожа, на всех других девушек с небольшими, но очень симпатичными грудками. Но, как и они, она мечтала, чтобы они стали больше.

Я прыснула от смеха.

— Нет, ничего, — сказала я, приподнимаясь, и снова укладывая её на спину. — И ты знаешь это не хуже моего.

— Знаю я? — эхом прозвучали её слова, пока я ложилась подле неё.

— Ну, если не знаешь, то не пройдёт и минуты, как узнаешь.

С этими словами я стала играть с её набухшими сосочками, а следом и умасливать своими так кстати смазанными ладонями и остальную её.

15

122

Я не сказала Кимми, что Джанис собралась в моё бунгало. Так что когда я решила наведаться туда — «просто её проведать» — я ни на минуту не задумалась, что она может об этом узнать. Кто–то же должен всегда оставаться в моём бутике, чтобы, не дай Бог, кому–нибудь не пришло в голову меня ограбить, и часто она бралась присмотреть за товаром. Поэтому ничего необычного не было в том, что я среди дня уехала, а Кимми осталась.

Наконец настали выходные, и мы с Кимми окунулись в обычное для нас воскресное бегство из душного города. Мне неизвестно до сих пор, что её так накачало, может, Джанис что сказала не так, но к полудню Кимми вдруг почернела темнее тучи, бубнила что–то себе под нос или насупившись молчала. Мы обе укурились, но всё же добрались до бунгало, за весь год, наверное, мы не выкурили столько травы, сколько в тот день. Но тут вдруг Кимми стала хлестать вино, как твой матрос, только что сошедший на берег. Эх, мне бы предвидеть, что из этого может выйти. Кимми всегда пила. Но алкоголиком не была и не сходила с ума, и не бузила как Джанис, которая часто выпивала кварту, а то и более, за день. Всё же Кимми раза три–четыре в месяц напивалась до чёртиков. В таком состоянии она была отвратительна настолько, что я даже не хочу сейчас об этом говорить, так как это могло бы восстановить тебя против неё. Единственное, что скажу, это приводило к омерзительным ссорам.

123

Но получалось так, что все принимали её сторону, и я каждый раз оказывалась виноватой. Однажды, на Рождество, она швырнула мне в лицо настольную лампу и сломала мне нос. Удар был настолько силён, что выбил мне один из передних зубов и клык. В другой раз запустила в меня бутылкой. И каждая наша ссора оканчивалась, либо разорванной на мне одеждой, либо порезами и синяками.