Властители Индийского океана. Становление морских связей между Европой и Азией - [46]

Получив серьезный отпор, все португальские офицеры, за исключением вице-короля, рвались немедленно повторить атаку, но у Албукерки имелось по крайней мере три веские причины отложить ее до более удобного случая. Во-первых, северные ветры в Красном море, которые преобладали во время сезона юго-западных муссонов в Индийском океане, неблагоприятные для перехода в Суэц, должны были со дня на день начаться. Во-вторых, на португальских кораблях закончились запасы пресной воды, которую он рассчитывал получить в Адене, но пленные рассказали, что в городе нет колодцев и он целиком зависит от ежедневного снабжения водой, доставляемой на верблюдах. В-третьих, потери португальцев уже были слишком серьезными, чтобы идти на столь большой риск, в то время как встреча с Суэцкой эскадрой все еще была возможна. Поэтому Албукерки на время смирился с поражением и, покинув Аден, вошел в Баб-эль-Мандебский пролив. Следует отметить, что, прибегнув к небольшой военной хитрости, Албукерки захватил лоцманов Красного моря. Для этого он отправил вперед захваченное и соответствующим образом замаскированное судно, дау, с приказом захватить людей из лоцманской деревни, которые поднимутся на борт. Местные лоцманы, хотя и натерпелись страху, после окончания работы получили хорошее вознаграждение.

Но через несколько дней после входа в эти воды, где еще никогда не было европейских кораблей (были в античное время – последние века до нашей эры и первые века нашей эры. – Ред.), португальцы испытали на себе эффект от смены сезонов, и в третий раз оказалось, что уже слишком поздно идти в Суэц. Албукерки приказывал каждый вечер бросать якоря на ночь, опасаясь предательства лоцманов под покровом тьмы. Поэтому вперед продвигались медленно, и, когда летом подул устойчивый встречный ветер, против которого бессильны даже местные суда, португальцы добрались только до Камарана[13], то есть прошли четверть пути от пролива до головной части Красного моря. (Гораздо меньше – примерно восьмую часть расстояния до Суэца. – Ред.) Люди ужасно страдали от адской жары, но корабли больше двух месяцев стояли без движения, хотя присутствие Албукерки взбудоражило все окружающие области, и только потом было принято решение отложить экспедицию до следующего года. Подняв якоря у Камарана, португальцы вышли из пролива, подвергли Аден обстрелу и взяли курс на порт Диу, где вице-король намеревался провести демонстрацию силы до ухода к Гоа.

На этой стадии обратного путешествия португальцы неплохо поживились, захватив арабские торговые суда с очень ценными грузами. В начале года они были заперты блокадой в Каликуте, но когда, как уже говорилось, Албукерки снял блокаду, порт оказался свободным. Но, зная, что арабские суда были там, и если они выйдут в море, то направятся в Джидду или Суэц, генерал-капитан рассчитал так, чтобы иметь шанс перехватить их на подходе к Красному морю. Однако, не зная, куда ушли блокировавшие порт португальские суда, арабы не осмеливались уйти из Каликута еще несколько месяцев и когда, наконец, вышли в море, было уже так поздно, что они оказались застигнутыми летними муссонами, которые пригнали их к берегам Индии. Не рискнув вернуться в порты Малабарского берега, арабы направились в Гуджарат и Камбей, где хотели затаиться до осени, но вернувшийся в Диу Албукерки узнал об этом, и на поиски была отправлена небольшая эскадра, которая обнаружила и захватила все арабские суда. С ними португальский флот вернулся в Гоа.

Эти призы являлись единственным материальным результатом путешествия, которое почти все историки посчитали неудачным, поскольку флот не сумел ни достичь Суэца, ни взять Аден. Тем не менее, если в экспедиции не встречаешь противника, это вовсе не обязательно означает ненужную трату сил, и, хотя Албукерки получил отпор в Адене и не подошел ближе чем на 800 миль к главным силам султана, политические результаты предприятия были огромными. С незапамятных времен Красное море оставалось запретными водами для всех мореплавателей, кроме тех, кто жили на его берегах. Причиной тому была трудность судовождения у берегов. Чтобы укрепить свою монополию, местные судоводители всячески поддерживали легенды о мифических скалах и рифах, удачно дополнявшие реально существующие навигационные опасности, так что его репутация опасного моря намного превысила заслуженную. По этой причине египетский султан и правители соседних государств издавна считали себя в безопасности от нападения со стороны Индийского океана, и, когда в пролив вошел флот из двадцати крупных португальских кораблей, всеобщий ужас трудно было переоценить. Мрачные предчувствия жителей Каира вполне сравнимы с теми, которые охватили лондонцев, когда голландские пушки были услышаны на Медуэе[14]. Поскольку ничего подобного раньше не происходило, визит португальцев разрушил привычные легенды и изменил расстановку сил. Теперь говорили, что египетский султан был вынужден защищаться в своих же собственных водах. Его флот в Суэце был не только не уничтожен, но даже не поврежден ни единым выстрелом с португальского корабля, более того, португальцы его даже не видели, но, когда следующая информация о нем достигла Гоа, оказалось, что с него снято оснащение и он помещен на стапели для большей безопасности. Там он тихо догнивал, хотя ложные слухи о том, что он снова оснащается для выхода в море, время от времени еще долго доходили до Лиссабона из Александрии.