Ветроум. Странное, страшное, смешное в повседневной жизни русской провинции XVIII – начала XX века - [71]
Вот пример заинтересованного отношения к реалиям деревенской жизни. Статья «Облегчить» – о коновалах, и там сказано: они «играют значительную роль и могут быть очень полезными, если бы к их практике присоединялись ещё известные знания по ветеринарному искусству». И примечание: «Весьма бы полезно изыскать средства и пути к подготовлению знающих коновалов, а то теперь весьма часто коновалы злоупотребляют, пользуясь доверчивостью и предрассудками крестьян». Васнецов внимателен к народному быту, он болеет душою за крестьян и критически настроен к разного рода «шарлатанству» и «предрассудкам».
Ещё Васнецов ценит труд. Из сдержанного, но вполне определённого комментария при статье «Проходимец» заметно его отношение к бездельникам-попрошайкам (см. выше). На той же странице – статья «Прощелыга», о таком, кто живёт «на счёт других пронырством, попрошайством, надувательством». Вроде бы уже всё ясно. Но Васнецов дописывает, пригвождая: «Труд для такого лица не существует».
А вот статья о существительном «косная» (это лодка для катания, а также песня «косных гребцов»). И впечатление от таких песен: «Косные песни с элементом разбойничьим. В них и удаль, и отчаяние, и грусть. Так и веет от них широкою рекою». Следом – статья о существительном «косной» (наёмный песенник-гребец) и пространное описание щеголеватых костюмов этих наших гондольеров, а ещё суждение: «Замечателен напев: поют носовыми и горловыми тонами. Это напоминает древний чисто-русский напев, удерживаемый у раскольников. В общем, пение косных приятно и своеобразно. Оно совершенно отлично от пения солдат и от пения артельных песенников, т. е. песенников плотничьих, каменщичьих и проч[их] артелей».
Похоже, что иногда в толкованиях народных речений Васнецов подпускает толику юмора. Поясняя слово «балентряс», он пишет: «краснобай, побасенщик» – и добавляет: «Отчасти это деревенский бон-виван». Кажется, улыбка проглядывает и в толковании слова «полудурье». Васнецов уверяет, что это «придурай». Забавно бывает видеть на страницах словаря столкновение народной речи с тогдашним литературным языком. Вот, скажем, глагол «чмокать (чмокнуть)». Для приличной публики Васнецов переводит: «Лобызать кого».
Народный быт, верования, обряды и обычаи
Многочисленны, обстоятельны у Васнецова статьи, в которых объясняются слова и выражения, отражающие народный быт и неразрывно связанные с ним верования, обряды, обычаи. У него чуть ли не целиком, в деталях и терминах, описан свадебный обряд, разве что отдельными, разбросанными по словарю статьями. Но если собрать их воедино, то получится заготовка для этнолингвистического словаря старинной вятской свадьбы. В статье «Бешеные» сказано, что «бешеных» иначе называли «гагайками» (см. статьи «Гагайкать», «Гагайки») и это участники свадебного обряда: «В некоторых местностях на юге Вятской губернии есть один свадебный обычай, насколько, с одной стороны, оригинальный, настолько, с другой – безобразный. На другой день брака свахи и сватьи наряжаются черемисками, цыганками и пр.; берут сорочку невесты и полупьяные с песнями, пляскою, дикими прыжками, неистовыми движениями отправляются с нею к родителям невесты, если, конечно, они в той же деревне или смежно. Женщинам сопутствуют некоторые поезжане (участники обряда, разъезжавшие на повозках в свадебном поезде. – В.К.), тоже пьяные. Это-то вот и есть все бешеные. Дорогой каждый творит своё, кто во что горазд. Случается, что бешеные издеваются и над встречными. Приходят бешеные к родителям невесты и пред ними развёртывают сорочку, чтобы засвидетельствовать невинность невесты. Бешеные возвращаются обратно в дом молодого ещё с большими безобразиями, уснастившись на готовый хмель у свата».
В былое время славяне-земледельцы, заканчивая жатву, последний сноп оставляли на поле, оформляя его особым образом. Сноп называли «бородой» и твердили, что это борода Илье (Христу, Спасу, Волосу, козлу и т. п.). Васнецов в словарной статье «Бородка» приводит относившееся к этому обряду местное выражение (с архаичной падежной формой): «завивать бородка». По его описанию, у вятских крестьян получалась «как бы часовенка с изгородью». Д. К. Зеленин в 1920-х годах посвятил восточнославянскому обряду «Спасова борода» специальное исследование. Очевидно, именно через него свидетельство Васнецова стало известно учёным[479].
«Ванчё» (вместе с иными вариантами произношения) – это прозвище вятчан, известное по анекдотам о них. Важно тут вот что. Васнецов пишет: «В параллель сему идут анекдоты о пошехонцах, описываемых в лубочной литературе». Да, истории о недотёпистых вятчанах – не местного происхождения. Они включались в народный обиход (становясь фольклором) из лубочных картинок и из книжек для простонародья. Смешные рисованные лубки с подписями и книжки с циклами анекдотических историй создавались в России в сравнительно позднее время под заметным влиянием европейских образцов – прежде всего, немецких и польских. В надписи на лубочной картинке второй половины XVIII века «О баталии Вяцкои» вятчане, конечно, упоминались («акибы встарые годы воправду некогда бывало что вятское гражданство противу серпа воевало»), но изображены были не вятчане, а варты – жители одного из населённых пунктов Польши. Эти потешные людишки изображались наподобие позднесредневековых европейцев
