Ветроум. Странное, страшное, смешное в повседневной жизни русской провинции XVIII – начала XX века - [72]
«Волок» на Вятке – это обширное пространство, заросшее лесом. Васнецов приводит поговорку (очевидно, шутливую): «Наш волок семь ёлок» – и ещё одну фразу, о разбоях: «На этом волоку маленечко пошаливают». Было слово «переволок» – «небольшой волок; перелесок» (с. 203). Вообще-то «волоком» называли специально оборудованную дорогу в узком месте между двумя реками, по которой переволакивали лодки и судёнышки. Волоки в старину были очень важны на Русском Севере, их хорошо знали, ими постоянно пользовались. В северных лесистых местностях переволакивать приходилось через лес. Так что развитие значения от дороги между реками до обширных лесных зарослей понятно. Судя по всему, и значение «дорога» не было совершенно потеряно в этом вятском слове – раз «пошаливают», то, стало быть, там дорога. В иных диалектах слово «волок» означало и дорогу, и лес, и расстояние между какими-либо приметными объектами на пути, а профессор М. А. Колосов, исследовавший в 1877 году вятские говоры, выяснил: «Волок – большой лес, не менее вёрст 15-ти, по которому пролегает дорога; непроезжий же – раменье»[481].
Город Вятка и сценка из повседневной жизни в нём на старинных открытках
Гулянье в Александровском саду. Вятка
Старинная открытка
Старинные открытки
Фотография Сергея Лобовикова. Начало XX века
В современном вятском диалектном словаре этот термин толкуется так: во-первых, «гужевой путь от селения к селению через дремучий лес», а во-вторых, «глухой дремучий лес». Но и во втором значении оттенок движения через лес остаётся: «Дорога шла волоком»; «Деревня наша вон за волоком»; «Семь вёрст волоком идти»; «Миновав глухой волок, он поднялся к Красной Рамени»[482].
Слово «полк» отмечено Васнецовым только по отношению к большому количеству грибов, выросших неподалёку друг от друга: «Напала на полк грибов, чуть всю мытку не набрала». В разных русских говорах этим словом называли также сплочённую группу людей (не обязательно военных), фраза «Нашего полку прибыло!» была когда-то приговором в старинной молодёжной игре. О грибах же в народе рассказывали, как они воевать собрались. Недаром известна примета: наросло много грибов – к войне. Наверняка и вятчане знали такие приметы и поверья. Грибы представлялись мифологизированным лесным народцем.
Народное мировосприятие
Листая Васнецовский словарь, можно подметить немало интересного в тогдашнем народном мировосприятии.
«Дрыхнуть» – по толкованию Васнецова, «спать вместо того, чтоб работать»: «Будёт дрыхнуть, люди-те уже наработались».
«Евангель» – понятное дело, главная книга христианина. Васнецов поясняет: «Это книга святая, достойная только престола (церковного. – В.К.); настольною же домашнею должна быть Псалтирь. Таково народное представление».
Вятская «Егибоба» – это Баба-Яга. Она, в отличие от иного персонажа сказок – ведьмы, «всё-таки более человек и более человечна». У неё бывают вполне людские, а не только людоедские, побуждения. Она даже красоткой может обернуться и замуж выйти. А ведьма – «это уже нечистая сила во плоти».
«Надворьё» – по аккуратному пояснению Васнецова, «потребность испражнения – естественная потребность».
Конечно, от слова «двор». Двор в самом широком смысле, как обширная придомовая территория. «Надворьё» – отнюдь не специальное строение во дворе. Надворное сооружение именуется «нужником», и оно, пишет Васнецов, «устраивается у зажиточных крестьян» (с. 157). Точный смысл слова «надворьё» становится понятен при сопоставлении с такой необязательной роскошью, как нужник.
Судя по комментарию Васнецова к статье «Нечистой», вятский люд не боялся высмеивать чертей, но по адресу леших и домовых шутить не полагалось, к ним отношение было серьёзным.
Если Васнецов прав, то вятчане могли различать тех нищих женщин, которые вызывали сочувствие к себе (слово «нищенка» или, точнее, «нишшонка», с ударением на первом слоге – оно, по его определению, «в значении симпатичного выражения»), и тех, к кому относились презрительно («нищёнка» – «нищая в значении унизительном»).
Слово «постыня» встретилось Васнецову в духовном стихе. Обычно же говорили «пустыня». Обозначались этими словами пустые, необитаемые места (добавим: куда удалялись монахи-отшельники). Васнецов подчеркивал парадоксальность такого термина: «По этому представлению пустыню… надо искать в глухом лесу». Если же вариант слова «постыня» и вправду звучал в народной речи регулярно, то на такую огласовку, очевидно, повлияло сближение со словом «пост» и термином «постник», которым называли истово верующего.
Слово «сивера», по толкованию Васнецова, – «отвлечённое понятие: нечто в роде болезни…». Оно употреблялось преимущественно как бранное слово и в этом значении соответствовало неопределённо-недоброжелательному словцу «болесть». Иногда же оно означало сифилис. Ну, последнее-то значение развилось от общего смысла (болезнь) и по созвучию. Интереснее другое: диалектное слово «сивер» (этимологически связанное с существительным «север») – это северный ветер, холод, непогода. В речи вятчан оно оказалось связанным с болезнью. Стало быть, хвороба воспринималась как холод, озноб, невозможность согреться. Что ж, Вятский край – тоже сивер (север).
