Вертер Ниланд - [81]
— Вечно одна и та же песня, — сказал лавочник. — Вот они берут уроки музыки. Но зачем же начинать с базарной скрипки? Почему не подождать, пока не сможешь купить что-нибудь пристойное? Сколько вы за нее заплатили?
— Это не моя, — глухо выговорил Кролюс. — Это меня друг попросил продать.
— Такого я у себя вообще не держу, — сказал лавочник.
— Но я должен ее продать, — из последних сил настаивал Кролюс. Его начало слегка подташнивать.
— Ах, ладно, я возьму ее на комиссию, — решил лавочник. — Иногда актерам бывает нужно что-то в этом роде.
— О да? — спросил Кролюс. Стало быть, на этой скрипке можно играть со сцены, для зала?
— Настоящая скрипка может испортиться, и нужно ее страховать от повреждений и кражи, — продолжал лавочник. — Если в пьесе на ней не нужно играть, это отличный реквизит, и они дадут за нее гульденов двадцать. Но не так сразу. Я не буду ее выставлять. Нужно точно угадать, что придут ее спросить.
— Помнится, Кролюс, неделю назад у вас тут висела скрипка, — сказала престарелая барышня Вельдхун, которую Кролюс все эти годы, сколько она ходила в его лавку, ненавидел смертельной ненавистью за страсть вечно вынюхивать, придираться к каждому сорту мяса и недоверчиво перепроверять цену. — Нету ее у вас тут больше.
— Углядела-таки, грымза старая, — сквозь зубы процедил Кролюс. — Нет, она больше здесь не висит, — ответил он. Плотно сжав губы, он с такой силой рубанул по сучку на мясной колоде, что щепка от него пролетела по всей лавке, не задев, к его огорчению, барышню Вельдхун.
17 октября 1959 г.
Его величайшая награда
В декабре года 799 жонглер Анри де Мэйнь пробирался по гористой, дикой местности в Вогезах. Кое-где курились трубы хуторов. Уже наступила зима, и беспрерывно сыпал редкий снег.
Жонглер весь день давал представление при дворе Людвига Бастарда, который в честь 75-летия своего отца, Карла Лысого, устроил великое празднество, и оно, разумеется, не могло обойтись без жонглера. Жонглер — это не акробат и не фокусник, а нечто среднее между ними. Вы наверняка видали: обеими руками он подбрасывает разные вещицы: кегли, мячи, кольца и палочки, и между двумя бросками мгновенно подхватывает в воздухе предмет, чтобы тут же отправить его в полет. Перед глазами у вас будто двойной фонтан, взмывающий в воздух и летящий вниз. Это настоящее искусство, и требуется много времени, чтобы овладеть им.
Теперь жонглер держал путь из Безансона в Пуатье, ко двору короля Бургундии. В те времена путешествовали пешком. Только у богатых была лошадь. Жонглер очень устал, и спина его ныла под тяжестью поклажи.
Уже свечерело, поскольку темнело рано. На вершине холма, куда он пробился сквозь снег, стоял монастырь, и жили там весьма благочестивые монахини. Возможно, я смогу там переночевать, подумал жонглер. Он подошел к тяжелой двери монастыря, потянул за массивную цепь большого, тяжелого звонка, но никто не вышел к нему. Он долго звонил и молотил кулаками в кованую дверь, и лишь тогда открылось крошечное оконце, в котором появилось бледное личико испуганной монахини. Что ему надо? О, если только можно, приют на ночь. Монахиня затрясла головой.
— Не задаром, — сказал жонглер. — Я сослужу вам любую службу, которую только пожелаете. Я хочу заработать ночлег своим жонглерским искусством.
— Таких пустых, глупых затей мы тут не знаем, — сказала монахиня, — но если вы не нарушите покой монастыря, можете устроиться в келье возле часовни, однако утром, на рассвете, вам придется уйти.
— Кого мне вознаградить и кому я должен заплатить за гостеприимство? — спросил жонглер.
— Не стоит об этом беспокоиться, — сказала монахиня, впустила жонглера, дала ему подсвечник с горящей свечой и указала комнату для ночлега.
Скоро во всем монастыре воцарилась ночная тишина. Все монахини спали, кроме той, что впустила жонглера. Ее охватило смутное беспокойство! Уж не послышалось ли ей?.. Внезапно она уселась на постели. Из противоположного конца коридора определенно донесся звук! Тихохонько постучала она в соседние кельи, где спали две другие монахини. Втроем, с горящими свечами в руках, они отправились посмотреть, в чем дело. Услышали, как скрипнула тяжелая дверь… Кто-то вошел в часовню. Дверь осталась неприкрытой. Они заглянули в щелку и увидели жонглера в ночном одеянии, со своим тюком под мышкой, со свечой в руке, на цыпочках пробирающегося по центральному проходу в другой конец часовни, к алтарю. Там был пьедестал, на котором стояла великолепная снежно-белая статуя Божьей Матери. Пресвятый Боже, что он затеял? В испуганном ожидании монахини продолжали следить из-за двери. Они увидели, как жонглер вытащил из тюка акробатский коврик и расстелил перед статуей Девы.
Он поставил подсвечник на пол, вытряхнул из котомки жонглерские игрушки, уселся, скрестив ноги, лицом к статуе и склонил голову. И тут монахини увидели, что он берет в руки свои вещицы, и начинается жонглерская игра. Все выше подбрасывал он кегли, мячи и кольца, пока они не замелькали прямо перед лицом Девы. Все красивей и сложней становились петли и фигуры, которые жонглер выписывал в воздухе своими игрушками. Но вдруг он остановился… потому что статуя шевельнулась! Три монахини увидели, как каменная фигура сошла с пьедестала… и приблизилась к жонглеру! В следующее мгновение она приняла жонглера в объятия и вознеслась вместе с ним.
«Мать и сын» — исповедальный и парадоксальный роман знаменитого голландского писателя Герарда Реве (1923–2006), известного российским читателям по книгам «Милые мальчики» и «По дороге к концу». Мать — это святая Дева Мария, а сын — сам Реве. Писатель рассказывает о своем зародившемся в юности интересе к католической церкви и, в конечном итоге, о принятии крещения. По словам Реве, такой исход был неизбежен, хотя и шел вразрез с коммунистическим воспитанием и его открытой гомосексуальностью. Единственным препятствием, которое Реве пришлось преодолеть для того, чтобы быть принятым в лоно церкви, являлось его отвращение к католикам.
Три истории о невозможной любви. Учитель из повести «В поисках» следит за таинственным незнакомцем, проникающим в его дом; герой «Тихого друга» вспоминает встречи с милым юношей из рыбной лавки; сам Герард Реве в знаменитом «Четвертом мужчине», экранизированном Полом Верховеном, заводит интрижку с молодой вдовой, но мечтает соблазнить ее простодушного любовника.
В этом романе Народный писатель Герард Реве размышляет о том, каким неслыханным грешником он рожден, делится опытом проживания в туристическом лагере, рассказывает историю о плотской любви с уродливым кондитером и получении диковинных сластей, посещает гробовщика, раскрывает тайну юности, предается воспоминаниям о сношениях с братом и непростительном акте с юной пленницей, наносит визит во дворец, сообщает Королеве о смерти двух товарищей по оружию, получает из рук Ее Светлости высокую награду, но не решается поведать о непроизносимом и внезапно оказывается лицом к лицу со своим греховным прошлым.
Романы в письмах Герарда Реве (1923–2006) стали настоящей сенсацией. Никто еще из голландских писателей не решался так откровенно говорить о себе, своих страстях и тайнах. Перед выходом первой книги, «По дороге к концу» (1963) Реве публично признался в своей гомосексуальности. Второй роман в письмах, «Ближе к Тебе», сделал Реве знаменитым. За пассаж, в котором он описывает пришествие Иисуса Христа в виде серого Осла, с которым автор хотел бы совокупиться, Реве был обвинен в богохульстве, а сенатор Алгра подал на него в суд.
В каждом произведении цикла — история катарсиса и любви. Вы найдёте ответы на вопросы о смысле жизни, секретах счастья, гармонии в отношениях между мужчиной и женщиной. Умение героев быть выше конфликтов, приобретать позитивный опыт, решая сложные задачи судьбы, — альтернатива насилию на страницах современной прозы. Причём читателю даётся возможность из поглотителя сюжетов стать соучастником перемен к лучшему: «Начни менять мир с самого себя!». Это первая книга в концепции оптимализма.
Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.
Когда в Южной Дакоте происходит кровавая резня индейских племен, трехлетняя Эмили остается без матери. Путешествующий английский фотограф забирает сиротку с собой, чтобы воспитывать ее в своем особняке в Йоркшире. Девочка растет, ходит в школу, учится читать. Вся деревня полнится слухами и вопросами: откуда на самом деле взялась Эмили и какого она происхождения? Фотограф вынужден идти на уловки и дарит уже выросшей девушке неожиданный подарок — велосипед. Вскоре вылазки в отдаленные уголки приводят Эмили к открытию тайны, которая поделит всю деревню пополам.
Из сборника «Соло для оркестра». Чехословацкий рассказ. 70—80-е годы, 1987.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.
Несмотря на название «Кровь на полу в столовой», это не детектив. Гертруда Стайн — шифровальщик и экспериментатор, пишущий о себе и одновременно обо всем на свете. Подоплеку книги невозможно понять, не прочтя предисловие американского издателя, где рассказывается о запутанной биографической основе этого произведения.«Я попыталась сама написать детектив ну не то чтобы прямо так взять и написать, потому что попытка есть пытка, но попыталась написать. Название было хорошее, он назывался кровь на полу в столовой и как раз об этом там, и шла речь, но только трупа там не было и расследование велось в широком смысле слова.
Книга «Пустой амулет» завершает собрание рассказов Пола Боулза. Место действия — не только Марокко, но и другие страны, которые Боулз, страстный путешественник, посещал: Тайланд, Мали, Шри-Ланка.«Пустой амулет» — это сборник самых поздних рассказов писателя. Пол Боулз стал сухим и очень точным. Его тексты последних лет — это модернистские притчи с набором традиционных тем: любовь, преданность, воровство. Но появилось и что-то характерно новое — иллюзорность. Действительно, когда достигаешь точки, возврат из которой уже не возможен, в принципе-то, можно умереть.
Лаура (Колетт Пеньо, 1903-1938) - одна из самых ярких нонконформисток французской литературы XX столетия. Она была сексуальной рабыней берлинского садиста, любовницей лидера французских коммунистов Бориса Суварина и писателя Бориса Пильняка, с которым познакомилась, отправившись изучать коммунизм в СССР. Сблизившись с философом Жоржем Батаем, Лаура стала соучастницей необыкновенной религиозно-чувственной мистерии, сравнимой с той "божественной комедией", что разыгрывалась между Терезой Авильской и Иоанном Креста, но отличной от нее тем, что святость достигалась не умерщвлением плоти, а отчаянным низвержением в бездны сладострастия.
«Процесс Жиля де Рэ» — исторический труд, над которым французский философ Жорж Батай (1897–1962.) работал в последние годы своей жизни. Фигура, которую выбрал для изучения Батай, широко известна: маршал Франции Жиль де Рэ, соратник Жанны д'Арк, был обвинен в многочисленных убийствах детей и поклонении дьяволу и казнен в 1440 году. Судьба Жиля де Рэ стала материалом для фольклора (его считают прообразом злодея из сказок о Синей Бороде), в конце XIX века вдохновляла декадентов, однако до Батая было немного попыток исследовать ее с точки зрения исторической науки.