Великие заговоры - [45]

Конечно, нет нужды говорить о том, что заговор раскрыли, сообщников арестовали и бросили в темницу. Мария, страшась подобной же участи, бежала в храм святой Софии, крича повсюду, что пытается спастись от ярости императрицы-регентши и происков ее любовника — первого министра. Народ был тронут ее стенаниями и проникся сочувствием к юной принцессе, на которую обрушились такие несчастья. Мария, видя, что ей сочувствуют и она может рассчитывать на помощь жителей Константинополя, повела себя с немалой надменностью по отношению к своим врагам.

Теперь она уже не желала унижаться, прося у них прощения. Напротив, она потребовала чтобы были отпущены на свободу все ее сторонники. Но, диктуя условия, она не имела достаточно сил, чтобы их отстаивать, так что правительство не обратило никакого внимания на них и вознамерилось силой заставить выйти на свет божий из спасительных стен храма пылкую заговорщицу.

Храм святой Софии окружила стража, угрозами пытавшаяся сломить упорство принцессы Марии Порфирородной. А между тем ее сторонники начали собирать силы для открытой схватки. Вскоре большая часть константинопольцев, вооружившись и склонив на свою сторону воинов, окружила место, служившее ей убежищем. Между повстанцами и верными правительству войсками вспыхнуло ожесточенное сражение, было пролито немало крови, с обеих сторон было много убитых и раненых. Вмешательство патриарха на некоторое время успокоило противников и было обещано, что принцессе не будет причинено никакого вреда и все ее сподвижники будут прощены. Кровопролитие прекратилось, и все поверили, что воцарилось полное спокойствие.

Видимое примирение было достигнуто, но между императрицей-регентшей и ее падчерицей (принцессой Марией) взаимная ненависть не утихла, и каждая ждала лишь удобного случая, чтобы дать волю своим чувствам. Очень скоро Мария нашла удобный случай отомстить за себя. Под предлогом прогулки за город она покинула Константинополь и поехала навстречу Андронику, который уже находился в малоазийской провинции Пафлагонии и спешил в Константинополь. Андроник, привыкший скрывать свои истинные чувства и намерения, сначала вел себя осторожно, но, увидев искренность и благородство принцессы, смело открывшей ему свои планы, признал, что отныне они должны действовать заодно, дабы освободить молодого императора от тлетворного влияния императрицы-регентши и ее любовника, первого министра двора, истинных и главных виновников всех бед в государстве. Мария и Андроник заверили друг друга, что не имеют других помыслов, кроме освобождения императора, и даже пролили слезы по поводу горестной участи юного повелителя, которого они в свое время клялись предать смерти.

Подобными ухищрениями Андроник привлекал на свою сторону жителей всех городов, лежащих на его пути, и подошел к Константинополю уже во главе большой армии.

Протосеваст[44] выслал ему навстречу войска. Армии сошлись в бою, и Андроник одержал победу. Командующий императорской армией был обвинен в тайных сношениях с мятежниками, а также в том, что даже передал ему деньги, врученные ему на нужды войны. Полководец видел, что его намерены погубить, и, не дожидаясь дальнейшего развития событий, вместе с женой и детьми бежал в лагерь Андроника, который неуклонно продолжал наступать на Константинополь, жители которого не скрывали радости, видя его войска совсем недалеко от городских стен. Протосеваст принял меры, чтобы защитить себя от наступающего врага, от которого мог ожидать чего угодно.

Пропонтиду бороздили десятки галер, не пропускавших в столицу иностранцев. Не надеясь на эти меры предосторожности, первый министр отправил посла к Андронику, обещавшему ему от лица императора высокий пост, почести и славу, если он откажется от своих планов. «Скажите государю, — отвечал Андроник, — что я готов сложить оружие, если он отправит в отставку своего фаворита, предварительно добившись у него отчета в делах управления. Я также требую, чтобы императрица-мать была немедленно пострижена в монахини и заключена в монастырь».

Естественно, все полагали, что человек, осмеливающийся диктовать условия своему господину, в силах заставить его выполнить их силой оружия. И мнение это, распространившееся в народе, было на руку Андронику. Теперь многие военачальники Алексея И, сановники и вельможи двора спешили присоединиться к мятежнику, и среди них был Контостефан, адмирал императорского флота.

Когда император Алексей увидел, что подданные один за другим его покидают, он решил наконец совершить то, чего от него так долго добивались — принести в жертву протосеваста. Тот был арестован и после жестоких пыток препровожден в лагерь Андроника, который велел вырвать ему глаза. Никто не оплакивал участи министра, который во все время своего правления думал лишь о том, как способствовать развитию самых дурных наклонностей своего юного воспитанника, и опустошал казну непомерными расходами на содержание собственного двора.

У Андроника не было больше причин продолжать войну, но властолюбие и жестокость, а вовсе не любовь к общественному благу заставили его упорствовать в мятеже. Контостефан атаковал по его приказу константинопольский порт, и народ принял сторону восставших. Их глава вступил в город, направился в императорский дворец и, чтобы до конца быть верным самому себе и следовать собственному характеру, бросился в ноги Алексею, оросил их слезами и поклялся в нерушимой верности тому, кого уже намеревался погубить. Несколько дней спустя он посетил гробницу Мануила, отца молодого автократора, бывшего сейчас на троне. Прибыв туда, Андроник, опять пав на колени, начал проливать слезы. Со стороны могло показаться, что скорбь его безутешна, а сердце разрывается от неподдельной боли. Все присутствующие были до крайности взволнованы при виде плачущего командующего, от которого привыкли терпеть только самое суровое обращение. Его невозможно было даже оторвать от мраморных плит надгробия. «Оставьте меня, — говорил он, — оставьте же меня наедине с венценосным покойником, память о котором всегда будет дорога моему сердцу». Произнес он и еще какие-то слова, которые присутствующие не смогли расслышать. Некоторые из них, хорошо знавшие характер Андроника, не сомневались, что в тот момент он изрыгал проклятия в адрес Мануила. Люди же легковерные или простодушные, легко принимающие желаемое за действительное, верили, что он поступает от чистого сердца по причине горячей любви к покойному, и еще выше превозносили доброту узурпатора.