Великие заговоры - [47]

Исаак Ангел, преемник Андроника, был правителем вялым, трусливым, подлым, изнеженным и развращенным. Жизнь свою он проводил в обществе придворных дам и при этом повсюду носил на своей одежде образ девы Марии. Народ свой он угнетал всевозможными налогами и вновь выдуманными поборами вроде налога на милостыню и даже позволял себе запускать руку в церковную казну и грабить храмы. Правда, в данном случае оправдывало его то, что на вырученные деньги он строил больницы и странноприимные дома. На его взгляд, власть императора ничем не могла быть ограничена, а между тем он сам был в некотором роде рабом собственных министров. Совершенно не выделяясь храбростью, он одержал много побед, поскольку имел под рукой немало отважных полководцев, из которых следует рассказать о некоем Урании, хотевшем лишить его власти. Полководец, о котором идет речь, был направлен на войну с валахами, предками современных румын, расположил к себе императорское войско деньгами и подарками, после чего войско облачило его в пурпур и провозгласило императором и вместо того, чтобы идти на варваров, врагов государства, он вернулся в Константинополь. Однако, не сумев соблазнить воинов столичного гарнизона посулами и подарками, он решил прибегнуть к открытой силе. Но и это не помогло, тогда пришлось применить. против города длительную осаду.

Перепуганный надвинувшейся опасностью, император велел выставить статую девы Марии на стены, чтобы хотя бы этим эфемерным средством попытаться остановить осаждающих город бунтовщиков. Во дворец из всех монастырей города и его окрестностей собрались монахи, день и ночь возносившие молитвы за скорейшее отвращение опасности и пленении Урания. Военачальники убеждали императора одуматься и противопоставить врагу воинов, я не монахов и святош, и Исаак внял их постоянным и настойчивым просьбам, проведя набор войск и собрав в городе около 180 тыс. человек. Вновь сформированные части горели желанием воевать, их двинули на врага, и они победой над ним в ужасной битве доказали свою преданность законному государю. Мятежники были разгромлены. Ураний, видя себя на краю гибели, почти что в руках победителей, предпочел более достойным умереть с оружием в руках, нежели от руки палача, после жестоких и позорных пыток. Он сражался отчаянно и нашел ту смерть, какую искал. Мертвому ему отрубили голову и отнесли ее императору, который недостойно отомстил своему недругу за былые страхи, которые из-за него испытал. Исаак послал голову супруге Урания и велел спросить, узнает ли она ее. «Скажите императору, — отвечала отважная женщина, — что я слишком хорошо знаю, чья эта голова, как бы ни была она обезображена, а сейчас тяжко страдаю и от того поношения, которое он заставляет переносить моего мужа даже после его смерти». Император готовился сурово наказать всех сообщников покойного Урания, но ему напомнили, что слишком суровая месть может иметь самые непредсказуемые и, возможно, самые трагические последствия. Тогда он отказался от своего замысла и простил всех мятежников.

Несколько лет спустя кое-какие вельможи двора, не считающие себя в достаточной мере вознагражденными за услуги государю, который был им обязан своим восхождением на престол, удалились от Исаака и провозгласили императором его брата Алексея. И вновь высшие офицеры армии приняли участие в новом заговоре. Едва Исаак понял, чем грозит ему это событие, он совершенно потерял голову и вместо немедленного выступления в поход молился и все время осенял себя крестным знамением, целуя икону девы Марии. Таким образом сочетал он суеверную набожность и мнимое благочестие с крайним развратом, составлявшим его подлинное, но, увы, единственное дарование. Обратившись в постыдное бегство, он был задержан и после пыток ослеплен. Но на сей раз судьба смягчилась над правителем Византии. Исааку повезло: он дожил в тюрьме до того времени, когда его опять возвели на престол.

Алексей III был всего лишь жалким подобием могучего автократора. Чтобы свободнее предаваться на досуге роскошным пиршеством и наслаждениям, он целиком передал заботы правления своей жене Евфросине. Эта женщина была очень умна и отважна. Но это и все, что можно было о ней сказать хорошего. Никогда еще не видели женщину ее звания и титула, более преданной столь откровенному, столь бесстыдному разврату, и только ее надменность и чрезвычайная гордость могли сравниться со степенью ее распутства. Одного взгляда на нее было довольно, чтобы понять, как могла управлять державой такая севаста[46]. Поэтому нет особых причин изумляться обилию заговоров, потрясших и омрачивших годы правления Алексея III[47], который не единожды был буквально на волосок от низвержения и гибели. Когда монарха не было в Константинополе, Иоанн Комнин вступил в храм святой Софии, снял императорский венец, висевший на большом алтаре, и велел провозгласить себя автократором в присутствии собранных им войск и сторонников. Потом он был доставлен во дворец и водворен на трон, сразу же начав раздавать должности сопровождавшим его сообщникам, в то время как остальные разбрелись по городу, предаваясь грабежу и насилию. Узнав о перевороте, Алексей послал гвардию, которая ночью ворвалась во дворец и, наголову разгромив мятежников, отослала голову Иоанна Комнина императору, который велел прибить ее к своду своей парадной залы, где занимался рассмотрением судебных дел. Труп Иоанна Комнина был выброшен за стены города, став там добычей собак и птиц.