Ведьмина вода - [33]

.

(IV)

Его глаза были широко открыты и блуждали по сторонам, когда он возвращался в город. Улица Прошлого и Главная улица были как всегда очаровательны и весьма причудливы. На них было только несколько прохожих, видимо, шедших по пути в таверну или из неё, или из одного из ночных кафе. Больше всего Фэншоу беспокоил свет уличных фонарей…

Уличных фонарей, которых не было ещё совсем недавно.

Но его беспокойство смягчилось через мгновение. Он был логичным человеком, поэтому всему должно было быть логичное объяснение.

Неуверенные шаги привели его обратно в отель. Он пересёк почти пустой атриум, подумав о том, чтобы положить зеркало обратно в витрину — хотя он до сих пор не помнил, чтобы когда-нибудь его доставал, — но передумал, когда пара профессоров пьяно вывалилась из паба.

Я положу его завтра, — решил он, — и мне лучше убедиться, что меня никто не увидит.

Быстрый взгляд в паб показал, что мистер Бакстер, а не Эбби, лениво следил за барной стойкой, но потом вспомнил, что видел её раздевающейся и готовящейся ко сну.

Да, я — подонок, всё в порядке — подглядываю за девушкой, с которой у меня свидание завтрашним вечером…

Он подумал остановиться, чтобы поздороваться, но понял, что разговор — это последнее, что он хотел сейчас.

Что, чёрт возьми, я там видел?

Он поспешил к лифту, надеясь, что Бакстер его не заметил.

Что за день? Мёртвое тело, а теперь… это.

Он пошёл торопливым шагом к своей комнате; приглушённая тишина зала, казалось, преследовала его.

Он знал, что был виноват.

Не так давно он шпионил за некоторыми женщинами на этом самом этаже.

Он закрыл за собой дверь и с нервным вздохом сел на высокую кровать. Только теперь ощущение удовлетворения в его паху напомнило ему, что он мастурбировал на холме, глядя на Эбби. Отвращение рисовало гримасы на его лице.

Что за больная свинья!

Обычно его разум плавал во всех этих восхитительных образах, но теперь его страдания саботировали их. Теперь его поразили другие образы, изображения не Эбби или других женщин, которых он видел, а изображения города. Фэншоу вытащил зеркало, снова заметив, как оно тяжело для такого маленького предмета. И снова будто камень упал в его желудок.

Изображение города…

Город… изменился.

Да, сразу после того, как он заметил Эбби голой в её комнате, когда она снимала свои контактные линзы, его глаза показали ему, что город действительно изменился. И это, казалось, случилось точно в полночь. Он вспомнил звон колокола.

Звон, которого не должно было существовать.

Он уронил зеркало на кровать, как будто оно обжигало ему руки.

Странно, — он покачал головой и положил ладонь на лоб. — У меня просто раскалывается голова.

Теперь его часы, а не отдалённый звон, сигнализировали час ночи.

Просто иди спать…

Он начал раздеваться, но обнаружил, что его глаза странно и завороженно обращены вверх, к потолку.

Люк, — подумал он, уставившись на отверстие.

Через мгновение он стоял на кровати — чувствуя себя смешно в своих трусах-боксерах и ​​рубашке «Gaultier» — протягивая руку вверх. Он нажал на доску, сдвинул её, затем встал на цыпочки и похлопал рукой прямо внутри входа.

Там, — подумал он, — что-то ощущается.

Он вытащил верёвочную лестницу.

Почему я это делаю? — вопрос снова и снова всплывал, но никогда не находил ответа.

Он спрыгнул с кровати, сунул фонарик в карман рубашки, затем схватил неустойчивые перекладины, игнорируя явный возраст верёвки. Осторожно, но решительно не понимая, он поднялся наверх. В конце концов он оказался в длинной узкой комнате с ароматом дерева. Там не было окон или вентиляционных отверстий — ничего такого, через что мог бы поступать свет или воздух; через несколько секунд с Фэншоу полился пот. Он направил фонарь вокруг, не находя ничего интересного, только несколько коробок с надписями цветным маркером: РОЖДЕСТВЕНСКИЕ УКРАШЕНИЯ — и груды того, что оказалось старыми шторами. Пыль лежала на полу толщиной в дюйм, но свет фонарика показал ему чьи-то следы. Они явно появились не так давно.

Кто-то был здесь совсем недавно? Вероятно, мистер Бакстер убирает сюда украшения после Рождества.

Но Фэншоу не мог понять, почему он пришёл сюда. Что он ожидал найти?

Думаю, я становлюсь всё более и более чокнутым.

Тем не менее, он шёл по узкому пространству, освещая его фонариком. Древесный сок — более чем вероятно, образовавшийся из стропил и деревянных реек от сотен лет жаркого лета — затвердел, как цветной клей везде, куда бы он ни посмотрел.

Добравшись до конца комнаты, он остановился и понюхал. Он не был уверен, но думал, что пахнет…

Дым от сигар?

Но зловонный запах исчез, как только он обнаружил его.

Хватит с меня на сегодня приключений!

Он спустился обратно и закрыл люк, качая головой. Наблюдение за делами других людей ведь не было чем-то плохим, но затем он засмеялся и нахмурился в то же время, когда осознал, что он наблюдает за ГОЛЫМИ людьми.

Я вуайерист, извращенец! У меня худший вид подглядывания.

Он лёг спать, сбитый с толку своими действиями. Но, по крайней мере, поход на чердак, хотя бы временно, освободил его разум от невозможности, которую он видел — или думал, что видел — на холме.

Некоторое время спустя он погружался в сон, как будто проваливаясь в болото слизи. Он дёрнулся под простынями; тьма сгустилась вокруг него.