Ведьмина вода - [34]

Он спал…

* * *

Яркое окно фокусируется через привычный бинокль. Красивая женщина раздевается в кажущейся медлительности, но когда она обнажена, она поворачивается к окну, показывая всё…

Позади него трубит голос:

— Стой! Полиция!

Фэншоу бьётся о стену дома, его щека касается кирпичей. Щелчок! Щелчок! А затем его запястья были закованы в наручники за спиной.

— Как тебе это дерьмо? Извращенец…

Красные и синие огни пульсируют в переулке.

Затем Фэншоу висит на телефоне в отделении полицейского участка.

— Арти, это я. У меня большие проблемы. Позвони адвокатам и вытащите меня отсюда…

А затем он сообщает своему доверенному лицу, за что его арестовали, его голос был окрашен стыдом. Первоначальная реакция Арти — лишь полное молчание, как будто он задыхался от полученной информации…

Затем Фэншоу стоит измождённым в фойе своего роскошного особняка из коричневого камня, его рубашка и волосы растрёпаны. На часах «Tiffany» три часа утра, когда жена Фэншоу, одетая в шёлковый халат и ночную рубашку, смотрит с таким видом, который наполовину возмущён и наполовину ошеломлён.

— Ты… ты был арестован? За что?

— Я…

Затем она совершенно машинально оделась в просторной спальне, её светлая голова была растрёпана, а она маниакально скидывала одежду и туалетные принадлежности в чемодан. Когда она его захлопнула, слёзы текли по её лицу.

— Лорел, пожалуйста… — мямлит он. — Позволь мне… — но слова умирают, как будто его лёгкие полностью выдохлись.

— Ты думаешь, что знаешь кого-то, — говорит она сквозь пронзительные рыдания, — ты думаешь, что он любит тебя, поэтому ты отдаёшь ему свою жизнь, а потом ты узнаёшь, что он извращенец!

— Дорогая, прости, я…

— Ты больной! — кричит она.

Теперь он умоляет её не бросать его.

— Я получу помощь, я пойду к психотерапевту — я не знаю, как тебе это объяснить, потому что я сам даже не понимаю этого.

Лицо Лорел исказилось в маску с отпечатками всех мыслимых негативных эмоций.

— Объяснить, что? Что ты извращенец? Что ты обычный преступник, который забавляется, глядя на женщин в окнах? — но потом у неё появляются ещё более худшие мысли. — Это были женщины, не так ли? — она застыла на месте. — Или это были дети?

Фэншоу чувствует себя раздавленным, как будто потолок только что рухнул на него.

— Нет, нет, клянусь, ничего подобного не было!

Лорел оборачивается, хватает сумочку и ключи, затем чемодан. Она не верит ему.

— Никогда больше не говори со мной. Ты хоть представляешь, как это больно?

Фэншоу сам сейчас рыдает.

— Пожалуйста, не уходи… Я люблю тебя. Клянусь, я никогда не сделаю это снова. Я… У меня просто есть эта проблема.

— Ты больной! И меня от тебя тошнит! Я хочу развод!

Вся комната сотрясается, когда она вылетает и хлопает дверью. Их свадебная фотография на стене падает и разбивается.

Теперь Фэншоу сидит на диване в стерильном кабинете доктора Тилтон и смотрит на неё из-за большого стола.

— Ваша болезнь, мистер Фэншоу, хроническая парафильная зависимость, которая достигла переходного состояния. Это не просто вуайеризм, это одержимые расстройства поздней стадии, такие как скоптофилия.

Он чувствует себя сидящим на электрическом стуле. Когда он потирает лицо, то чувствует, что оно покрыто щетиной.

— Что со мной не так? — спрашивает он.

— Вы больны, — огрызается она в ответ. — Вам нужно лечение. В противном случае вы никогда не сможете нормально функционировать в обществе… Все ваши деньги и адвокаты могут удержать вас от тюрьмы, но вы всегда будете извращенцем в глазах общества — всегда, если вы не остановитесь прямо сейчас…

— Я остановлюсь! — задыхался он. — Я смогу!

Изящный, ухоженный палец доктора поднимается, чтобы коснуться её подбородка.

— Но я хотела бы спросить вас о чём-то весьма уместном, так как — и не обижайтесь на это — большинство пациентов, страдающих такими антисоциальными привычками, обычно изначально лгут своим психотерапевтам, но… вы честны со мной? Когда вы говорите, что это были женщины, за которыми вы шпионили?

Фэншоу побледнел.

— Не дети? Не подростки?

— Нет, нет, нет! — кричит он и хватается руками за голову…

* * *

Это было тогда, когда подобная сгустку тьма, казалось, пробивалась ему в горло, почти как чья-то рука, и когда Фэншоу начал давиться, он проснулся.

Иисусe…

Пот покрывал его, как клей, намочив даже простыни под ним. В его открытых глазах был шок.

Ещё один кошмар, — подумал он.

Он поморщился, когда потянул ладонь ко лбу, чтобы стереть холодный пот.

Последний фрагмент сна застрял в его голове, как осколок: каменное лицо доктора Тилтон, поскольку она хотела сказать, что это могли быть дети, которых он рассматривал все эти годы. От этой мысли ему стало плохо. Это заставило его ненавидеть её.

Лунный свет, казалось, стал теперь бледнее. Рассвет был не за горами. Он посидел несколько минут, чтобы отдышаться от своего сна.

С решительной силой он старался не вспоминать то, что он думал, что видел на холме, но чем сильнее он пытался забыть, тем больше просачивались изображения. Не знойные бегуньи в их комнате, и даже не Эбби и её потрясающее телосложение — это были другие изображения, те, что появились позже: искажённый город, дикий лес, окружающий его — лес, которого там не было сейчас — немощёные улицы без фонарей, дома без кирпичных кладок, горстка окон тускло освещена свечами, а не электрическими лампочками.