В стороне от фарватера. Вымпел над клотиком - [41]

— Игорь Петрович, прошу извинить, вы упомянули про испытание капитаном Сомовым. Это что, если не секрет? Личные претензии? Или вы разумеете капитана как одну из главных причин?..

— Одну из главных, Николай Степанович. Насчет испытания Сомовым — это относится больше ко мне лично, когда-нибудь поговорим, под настроение. А причина — одна из главных — он, капитан. Для меня это несомненно. Капитан на судне — фигура решающая. Характер, ум, опыт, нравственные качества капитана четко отпечатываются на всей жизни экипажа. Это обязательно. В этом особенность морской жизни, от этого, как говорит наш боцман, никуда не попрешь. Возьмите тот же хваленый «Ладожец». Пока на мостике не было Шубина, никто о «Ладожце» не слышал. Все разговоры были только об «Океане». «Океан» был первый пароход в бассейне, «Океан» держал всякие знамена, получал всяческие премии. Должен вам сказать, Николай Степанович, премии получать приятно. То же самое скажет любой матрос или кочегар. А кто на «Океане» капитанил в славные дни? Шубин! И можете быть уверены, если завтра Шубин станет на мостик «Оки», через полгода нам будут все завидовать, а бассейновка, — Карасев постучал пальцем по газете, — отдаст нам свою любовь и первую страницу.

— Так в чем, детальнее, дело, Игорь Петрович?

— Вы знаете, как за границей клерки спрашивают? «Сколько экипажа на борту?» «Сорок семь», — говорю я. И всегда клерк спросит: «Сорок семь — без капитана?» Вот в этом все дело, Николай Степанович. Он задает такой вопрос потому, что в его башке существует капитан, сам по себе, и команда, в которую капитан не входит. И клерк не позволяет себе путать капитана с командой. Капитан это — о! кэптейн! А остальные — так, шваль, сегодня на одном судне, завтра на другом — поденщики, сошка, муравьи. Так вот, Николай Степанович, вы, надеюсь, и сами в состоянии сказать, к какому капитанскому мостику больше идет наш дорогой Александр Александрович?.. Подождите возражать, я буду перечислять дальше.

После капитана на нашем флоте второй, тоже очень важной, фигурой является помполит. Функции его безграничны — вы, надеюсь, это уже поняли. Помполит, мне кажется, должен прежде всего быстро ориентироваться в людях, в человеческих душах и настроениях. И помполиту должно быть наиболее трудно в любом рейсе, в долгом ли, коротком — все равно. Помполит не может окунуться в свое горе и переживания, как тот механик, о котором я вам рассказывал. Если помполит будет плакать по ночам, далеко не уедешь. Помполит, мне кажется, должен быть…

— …грамотный, смелый и вежливый, — договорил Знаменский. — Я это уже запомнил.

— Правильно запомнили, Николай Степанович, именно так. Расшифровывать не буду, тут все понятно. Если экипажу повезет с помполитом, отпечаток его личных качеств на жизни всего экипажа отлагается даже с большей глубиной, чем индивидуальность капитана. К сожалению, на помполитов везет редко, — добавил Игорь Петрович, — но о присутствующих мы, конечно, не говорим…

— Разумеется, — засмеялся Знаменский. — Конечно, со мной «Оке» здорово повезло, неделю никто помполита не видел.

— Хватит переживать, Николай Степанович, кругом взрослые люди, все понимают, что море свое возьмет, хочешь или не хочешь…

— Продолжайте, Игорь Петрович, не отвлекайтесь, пожалуйста, я вас слушаю, и мне пока интересно.

— Так вот, Николай Степанович, в идеальном случае влияние капитана и помполита на экипаж должно совпадать. Моряки всегда остро ощущают отсутствие духовного и делового контактов этих двух фигур. А если портятся их личные отношения — это сразу сказывается на экипаже: появляются почитатели капитана и почитатели помполита. Не исключена возможность и третьей группировки, не признающей ни того, ни другого. Ну, вы понимаете, как одинаково противно такое положение на судне, кто бы прав ни был. Во всяком случае — плавать на таком пароходе уже невозможно. Мне приходилось: все время чувствуешь напряжение, все время взвешиваешь слова, и в воздухе пахнет грозой… Осталась третья, тоже очень важная фигура на судне — старший механик. Он возглавляет половину экипажа, и количество говорит уже само за себя. Некоторые старшие механики пытаются выделить на судне машинную команду в отдельное княжество, отслоить ее от палубной команды, даже противопоставить. Откуда и когда это началось — никто не знает, но пошло откуда-то… Во всяком случае, на парусниках машин не было, стало быть, не было и таких противоречий.

— Там были свои, Игорь Петрович.

— Не сомневаюсь, Николай Степанович. Вот, собственно, и все — про пароходов и человеков…

— Спасибо, Игорь Петрович. Спасибо. Толково. Конспективно, но очень толково.

— Благодарю вас. А теперь я разоблачу себя, Николай Степанович. Чужих лавров мне не надо, я надеюсь, мне своих хватит. Дело в следующем: год назад собрали актив работников пароходства и плавсостава. Выступал капитан Шубин. Он и сказал примерно то, что вы сейчас выслушали в моем вольном пересказе. Так что ваше спасибо — опять же товарищу Шубину.

— Гм, н-да… И вы действительно уверены, Игорь Петрович, что капитан Шубин мог бы вывести «Оку» из всех наших бед? — спросил Знаменский задумчиво.