В ритмах Черной Африки - [26]

Тут мне пришла спасительная мысль. Я достала фотоаппарат и направила объектив на полуодетую толпу. Результат был неожиданный. Женщины закрыли лица и бросились бежать. В первую минуту я подумала, не приняли ли они фотоаппарат за оружие. Только несколько детей остались стоять, и, когда я подозвала их посмотреть, они набрались смелости и медленно подошли. Они смотрели недоверчиво, но в конце концов любопытство победило. За ними приблизились и остальные, а потом мне уже надо было думать о Том, как спасти фотоаппарат. Когда я несколько раз нажала кнопку затвора, к моему удивлению, они потребовали фотографию, из чего я заключила, что фотоаппарат не был для них такой уж новинкой.

Что касается фотографирования, то у меня уже был некоторый опыт по Алжиру. И там не раз я оказывалась в положении, когда не знала, что спасать — фотоаппарат или свою жизнь. Здесь, в Западной Африке, было не так. Мне не удалось воспользоваться апробированными методами. Как всегда, подарков на всех не хватило, а мои попытки расположить женщин, погладив какого-нибудь ребенка, кончались тем, что прибегала мать, хватала его на руки и с криком исчезала. Но через минуту приходила другая с ребенком на руках и предлагала мне купить его.

Когда я впервые столкнулась с этим, то растерялась. Нечто подобное, говорила я себе, мать могла совершить только из-за слаборазвитого материнского инстинкта. Позднее я узнала, что это не так. Матери стремятся поместить своих детей в благополучные семьи, туда, где, по их мнению, их детям будет хорошо. Богатые люди, приезжающие на море, — это как раз те, кто могли бы обеспечить такое счастье. Не знаю, как это назвать: недостатком ли материнского чувства или, наоборот, каким-то другим, более глубоким чувством, усиленным верой в человеческое добро? Но, бесспорно, оно не соответствует нашим представлениям и нашим взглядам. Скорее всего этим женщинам вполне достаточно сознания того, что их ребенку будет хорошо. Они не думают о том, что могут никогда его уже больше не увидеть. А может быть, они полагают, что даже в далекой стране ребенок не забудет своих родственников и облагодетельствует их.

Я интересовалась в кругу наших знакомых, известны ли им случаи, чтобы белый покупал чернокожего ребенка? Никто не мог припомнить, откуда это повелось. Один учитель высказал предположение, что это пережиток давнего прошлого, отсвет времен, когда на побережье торговали рабами. Его слова меня обескуражили.

— Но вы не будете утверждать…

— Я ничего не хочу утверждать, — прервал он меня, — но посмотрите на эту проблему с другой стороны. Продажа рабов за моря и океаны — это, конечно, было жестоко и страшно. Это мы знаем. Но разве потомки бывших рабов не возвращались? Разве некоторые из них не вернулись состоятельными людьми? У бедноты на эту проблему свой взгляд. А потом человек устроен так, что не дает несчастью надолго овладевать собой. Сельский житель ничего не знает о тяжелых условиях жизни негров в Америке. Он видит только тех, кто приезжает сюда, т. е. состоятельных людей, а они ему вполне импонируют…

Эту беседу я невольно вспомнила в рыбацком селении в 15 км от столицы. Но можно было и не ездить так далеко.

Когда женщины разошлись и снова занялись своей работой, мой муж заявил, что теперь он мне, видимо, не понадобится. И все же он настоятельно просил меня не покупать ребенка ни для — себя, ни для него и пошел к шоссе. Сопровождаемая толпой детей, я осматривала селение, незаметно сфотографировала и фетиши, которые ничем не отличались от тех, что я видела раньше. По многочисленным рыбьим скелетам я поняла, что рыба здесь — самая частая жертва.

Хижины были построены из пальмовых ветвей, покрыты пальмовыми листьями. Если бы жилища не были так бедны, я бы сказала, что они прекрасно стилизованы. Из пальмовых веток сплетены заборы, напоминавшие богатые кружева. Из пальмовых листьев — циновки, корзинки, шляпы. Не берусь перечислить, какое количество предметов можно сделать из пальмы. Кокосовые орехи содержат освежающую жидкость. Из нее готовят приправу к различным блюдам и используют в производстве свечей, мыла и лекарства, кроме того, ее добавляют в пищу для скота; из скорлупы делают различную посуду, миски, чаши, ложки, половники, пуговицы и пр. Из молодых листьев пальмы готовят вкусный салат, из сока — пальмовое вино, — спирт и сироп. Стволы выделяют особый вид каучука. Волокна листьев идут на изготовление прочной ткани, ниток и веревок. Из волокнистой оболочки делают мешки, ковры, щетки. Из корней плетут корзины, циновки, из стволов старых пальм делают мебель. Ничего не пропадает. Кокосовая пальма не только королева среди пальм, но в буквальном смысле слова дерево жизни.

Она родом из Полинезии, откуда ее привез человек, пригнал ветер, принесла вода. Кокосовые орехи прекрасные и необычайно стойкие «пловцы». От соленой воды внутренность защищена твердой восковой оболочкой, и легкая волокнистая корка служит «спасательным жилетом». Только этим можно объяснить тот факт, что кокосовые рощи растут на небольших островах и коралловых рифах, куда человек и не ступал. Кокосовой пальме нужно тепло и соленый влажный воздух. Однако кокосовые орехи — это пища и материал не только местных жителей и рыбаков, живущих на побережье. Орехи — важное промышленное сырье, занимающее прочное место на мировых рынках. Из очищенной мякоти плодов — копры — получают жир, который с начала нашего столетия является составной частью многих пищевых жиров.