В ритмах Черной Африки - [25]

вдруг раздался крик: «Ордалия!». Толпа повторила его. Вы, конечно, знаете, что это означает. Женщину следовало предать «божьему суду» — ей надлежало выпить стакан яда. Если ее вырвет, значит, она оклеветана. Если умрет, подозрение, что в нее вселился демон и она повинна в смерти мальчика, подтвердится. Я не колебался ни минуты. Я сказал, что этого не допущу, никто не имеет права посягать на жизнь другого человека! И поскольку не был уверен, что после моего ухода ее не подвергнут страшному испытанию, забрал ее с собой и увез в Ломе к сыну.

— Нет, все это непросто, — закончил свой рассказ пастор Кналл. — И каждый такой случай — повод для размышлений…

МЕСТНЫЕ ЖИТЕЛИ И ИНОСТРАНЦЫ

Рыбацкое селение

Морские границы Того составляют всего 50 км. На западе — мыс Ломе, на востоке — город Анехо. Вдоль берега проходит магистраль, возможно, первая коммуникация в этой части Африки вообще, имевшая в свое время стратегическое и тортовое значение, поскольку она соединяла бывшие крепости и торговые фактории. Эта магистраль идет вдоль всего Гвинейского залива, в некоторых местах удаляясь от моря; она соединяется с дорогами, уводящими в глубь страны.

Прибрежная трасса покрыта асфальтом, который, как ни странно, выдерживает страшную жару, и обрамлена красной латеритовой обочиной. Въезжать на нее не рекомендуется ни в сухой сезон, ни в сезон дождей, потому что она в первом случае очень пыльная, во втором довольно вязкая. От моря магистраль отделена полосой песка и лентой кокосовых пальм. В некоторых местах сразу же за пальмами начинается высокий крутой берег, истерзанный прибоем и дождями. Вода подмывает корни пальм, их стройные стволы низко наклонились. Кое-где вместо пышных крон к небу поднимаются только голые стволы. Это сделала не вода, а вирусная болезнь, против которой пока не найдено защиты. Говорят, что когда-то на побережье Того росло 100 тыс. пальм. Сколько их осталось, не удалось узнать, но, по последним официальным данным, урожай кокосовых орехов год от года падает. Если в 1965 г. он составлял 43 млн. штук, то в 1971 г. уже только 21. Интересно, что в Гане и Береге Слоновой Кости урожай кокосовых орехов, наоборот, растет.

По всему побережью разбросаны рыбацкие селения, укрывающиеся в тени пальм. Это особый мир, замкнутый, возможно до некоторой степени и таинственный. Его границы — шоссе и морской берег. Немногие решаются войти в него. Только в самой близости от Ломе, где прямо на берегу выросли современные отели с пляжами для иностранных туристов, там, где построили новый порт, этот рыбацкий анклав был нарушен. Более того, рыбаки стали своего рода магнитом для иностранцев. Пляжи, конечно, обнесены оградой из пальмовых ветвей, а любопытных, которые могли бы надоедать зарубежным гостям, довольно бесцеремонно отгоняют. Но из гостиницы можно наблюдать за жизнью рыбаков и восхищаться их ловкостью.

И здесь контрасты современной Африки бросались в глаза. Прекрасная архитектура отелей, таких, как «Бенин» пли «Отель де ля пэ», и рядом — бедные хижины рыбаков. Порт, оборудованный по последнему слову техники, стоящие на якоре океанские суда, а в десятках метров от них в море выходят на раскрашенных пирогах, выдолбленных из целого ствола, чернокожие рыбаки и забрасывают сети, как сотни лет назад.

При отеле «Бенин» был пляж и бассейн с пресной водой. Температура в нем постоянная — +20°. Для развлечения гостей имелся небольшой зоологический сад с обезьянами, змеями, черепахами и экзотическими птицами. Прекрасные цветы, ежедневно подстригаемые английские газоны, пестрые зонтики на террасах, бар под соломенным навесом, типичный стилизованный африканский дом Северного Того, но отделанный стеклом, зеркалами, никелем и окруженный забором, который отделял этот островок благополучия от остального мира, ведущего повседневную борьбу за существование.

Меня не удовлетворяла картина, которую обычно видит турист с балкона отеля. И в один из дней мы отправились по прибрежному шоссе. Проехав 15 км, свернули на пыльную дорогу между пальмами. Наш шофер, который был отличным экскурсоводом, категорически отказался идти с нами в рыбацкое селение. Этот «театр» не вызывает у него интереса. Мой муж сначала тоже отнесся без особого подъема к этому приключению, но в конце концов согласился, когда я пообещала, что сделаю только несколько кадров и мы сразу же вернемся.

Едва мы приблизились ас хижинам, как из них высыпала пестрая группа женщин и детей. Они следили за каждым нашим шагом, покрикивали друг на друга: то ли для храбрости, то ли высказывали свои предположения, что мы за люди и чего здесь ищем. Мы медленно двигались по глубокому песку, иначе и не получалось, каждую минуту мы останавливались и осматривались, давая понять, что оказались здесь случайно и у нас нет недобрых намерений.

Женщины, завернутые в пестрые ткани, с детьми на спине, подождали, пока мы приблизимся, а потом как по команде окружили нас, стали визжать, смеяться и дотрагиваться до нас, как будто хотели убедиться, что мы живые. Мы не понимали их, они — нас. Тут одна из женщин пробилась через толпу, подталкивая тринадцатилетнюю полуодетую девочку. Она показывала то на нее, то на нас. Другая женщина поставила рядом с ней еще одну. Далеко не сразу мы сообразили: они предлагали купить их. Они дергали нас за руки, вертели, кричали, мы уже были готовы к тому, что нас начнут раздевать. Похоже, что они были раздосадованы нашим отказом. Я вспомнила о том, что пережила на базаре в Ломе. Но здесь отступать было некуда. Машина стояла далеко, а шофер заранее предупредил, что не примет участия в нашей прогулке.