Конечная остановка — Ломе
Я ехала в Того… Африка не была для меня «незнакомкой»: несколько лет назад, как и теперь, я сопровождала мужа в Алжир, где ему предстояло работать тренером. На этот раз — в Того, на юг, через Сахару.
До столицы Тоголезской Республики — Ломе — весь перелет с двумя посадками занимает девять часов.
В самолете я оказалась рядом с красивой элегантной блондинкой с букетом желтых хризантем. Я поинтересовалась у нее, не летит ли она в Ломе, но она, оказывается, направлялась в Ниамей, в Нигер.
— Вы не француженка?
— Я полька, — ответила она, улыбаясь.
Ее муж — геолог, работал в Нигере, сама она стоматолог. Поймав мой взгляд, брошенный на цветы, она объяснила:
— Вчера у мужа был день рождения. Везу ему из Варшавы хризантемы. Он любит эти осенние цветы, хотя в Африке сейчас и не осень.
Она впервые летела в Западную Африку.
Сначала наш вылет из Парижа был отложен на полчаса. Затем стюардесса с милой улыбкой попросила нас покинуть самолет: сотрудники аэропорта объявили забастовку.
Из внушительного стеклянного здания аэропорта «Шарль де Голль» мы прошли через запасной выход и окунулись в холодную, неуютную ночь. Женщины, приготовившиеся к встрече с африканской жарой, уже переоделись в легкие платья и блузки и теперь дрожали от холода, дети плакали. Дул пронизывающий ветер, начинался дождь. Прошло немало времени, прежде чем показались огни автобусов. Пассажиры с детьми и многочисленной ручной кладью бросились на штурм машин — казалось, от этого зависит их жизнь.
Когда мы добрались до гостиницы, полька с грустью посмотрела на измученные хризантемы и отдала их шоферу:
— Для вашей жены!
— Но у меня нет жены, — возразил он.
— Так выбросьте их! — крикнула она на этот раз по-польски.
— Спасибо, мадам, — ответил шофер, вежливо улыбаясь.
Номер, в котором нас поселили, был роскошно обставлен. Ничего не забыли, даже цветной телевизор внушительных размеров, хотя в эти часы он был ни к чему. Мы с большим удовольствием были бы уже где-нибудь над Сахарой. Этот комфорт представлялся нам сейчас излишним и не радовал.
— Вы думаете, мы доберемся до Африки? — спросила расстроенная полька.
В шесть часов утра пассажиры собрались в ресторане, ожидая результатов переговоров с бастующими. Видимо, все кончилось благополучно — в десять часов мы уже сидели в самолете. И вот зазвучала музыка, сопровождаемая гулом моторов, и наш «Боинг» отправился в далекий путь.
Первая посадка в Ниамее. Я вышла из самолета попрощаться со своей спутницей. Меня обдало таким жаром, что стало нехорошо. Я была несказанно рада, когда вновь очутилась в салоне самолета, и теперь ждала Ломе с некоторым опасением.
Мы приземлились в полной темноте. Стемнело в одно мгновение, как будто кто-то повернул выключатель. Как только самолет подрулил к белому, ярко освещенному зданию, из него вышла группа встречающих.
Начались долгие представления и приветствия. От десятков черных улыбающихся лиц у меня закружилась голова: голоса доносились откуда-то издалека. Я едва держалась на ногах. Духота была нестерпимой. Муж взял меня под руку и протянул платок, чтобы я вытерла мокрое лицо.
— Мне это знакомо, — сказал он, — ты привыкнешь.
Наконец процедура приветствий была закончена, и процессия двинулась к выходу, где стояла вереница автомашин. Но все ждали, пока мы сядем в белый «Рено», на котором сбоку большими черными буквами было написано: Ministère de la jeunesse de la culture et des sport — volleyball[1].
Шофер, молодой стройный мужчина, любезно открыл дверцу машины, приглашая садиться.
Окрестности аэродрома походили на большой парк с хорошо освещенными асфальтированными дорожками, цветочными клумбами и густыми пальмами. Прямо напротив аэровокзала стоял большой стенд. На нем — портрет тоголезца в белой фуражке, с энергично поднятой головой и выдвинутым подбородком.
— Это генерал, — сказал муж.
— Президент?
— Здесь все его называют генералом, — ответил муж.
От аэропорта до города около восьми километров. Шофер ехал быстро, как будто боясь, что его обгонят. Вскоре мы уже проезжали темные улочки предместья столицы, освещенные тусклыми масляными лампочками, которые вызвали у меня легкую грусть. Это торговки, сидевшие вдоль улиц, освещали свой товар.
Наконец мы очутились на светлых и прямых улицах с протянувшимися вдоль них аллеями. Это был фешенебельный квартал. Административный, правительственный, европейский. Все эти определения годились для него. Здесь размещались банки, отели, министерства, представительства, бывший губернаторский и новый президентский дворец. Белые современные здания окружала сочная зелень ухоженных разнообразных тропических растений, с рядами прелестных стройных пальм, развесистых платанов и эвкалиптов, с английскими газонами и клумбами цветов.
