В ритмах Черной Африки - [24]

Пастор Кналл был реалистом и не строил иллюзий, что африканцы просто и легко откажутся от религии предков, которая тесно связана с образом их жизни. Даже тот, кто принял христианство, не мог полностью порвать с традиционной религией. Многие африканцы это понимали так: теперь у них на одного бога больше, поэтому и ему следует приносить жертвы, чтобы он не рассердился. К тому же этот бог, который по христианской вере вездесущ, мало чем отличался от богов их традиционных религий. В этом смысле можно было достичь определенного компромисса. Проблемы возникали, лишь когда некоторые слишком усердные миссионеры запрещали местным жителям почитать фетишей. Простые люди усматривали в этом предательство предков, а более образованные, у которых уже было развито определенное чувство национального достоинства, считали посягательством на африканскую самобытность.

Вероятно, обо всем этом можно было бы и не рассказывать, если бы здесь не скрывалась и чисто практическая сторона. Африканец, принявший христианскую веру, легче находил работу, поскольку считается, что он уже не в такой мере зависит от рода. У представителей традиционных верований много различных праздников, родовых и племенных торжеств, они должны участвовать в свадебных и погребальных обрядах и т. д., которые длятся несколько дней. Понятно, как такие религиозные привычки сказываются на работе и каким тормозом служат для производственного процесса. Сознание местных жителей находится в постоянном противоречии. С одной стороны, род заинтересован в том, чтобы его члены не стали чужими, с другой — надежная работа — источник доходов рода. Сложные проблемы создает смена религии и при вступлении в брак. Традиционные религии не ограничивают количество жен, христианство же допускает только моногамию. Но настаивать на ней — значит нарушить одну из основ родового общества. Как выйти из этого заколдованного круга?

Пастор Кналл отдавал себе отчет в наличии всех этих проблем, поскольку он ежедневно с ними сталкивался. Он знал, что пройдет много времени, прежде чем местные жители освободятся от вековых предрассудков. Кналл рассказал случай, который произошел в соседнем селении, когда ему уже казалось, что его работа успешно завершена: он поборол традиционные верования.

У пятнадцатилетнего мальчика была высокая температура, и некоторые жители утверждали, что в бреду он выкрикивал имя одной женщины. Они были убеждены, что в эту женщину прокрался злой дух и она виновница болезни мальчика. Послали за колдуном, чтобы тот избавил ее от злой силы: иначе мальчик не поправится. Женщина сопротивлялась, но было бесполезно. Ее остригли, колдун сорвал с нее платье и бил кожаной плетью до тех пор, пока она не призналась, что связана с демоном, Над измученным, окровавленным телом принесли в жертву барана, чтобы кровь женщины смешалась с кровью животного. Этот религиозный ритуал сопровождался звуками тамтамов и танцем. Никто в этом не видел ничего плохого. Наоборот, все были убеждены, что сделали доброе дело, избавив женщину от злых духов. Колдун выполнил свою задачу, принял вознаграждение, сел в машину и уехал. Его не очень занимало, что мальчик тем временем умер.

Пастор узнал обо всем этом на следующее утро и сразу же поехал в селение. Женщина, освобожденная от демона, находилась в состоянии шока. Он обработал ее раны и отправился за колдуном, который жил в нескольких километрах.

— Знаете, — сказал пастор, — мною вдруг овладело чувство безысходности. Как будто все рухнуло. Мне казалось, что работа, которой я занимался несколько лет, не имеет никакого смысла. Потребовалось совсем немного, чтобы я оказался там, с чего начинал. Сначала колдун не хотел пускать меня в дом. Только после того как я ему пригрозил, что отдам его под суд, он согласился говорить со мной. Он слушал меня, но делал вид, что не понимает. Чего я негодую? Разве женщина сама не призналась, что была во власти злого демона? Я сказал ему, чтобы он не разыгрывал комедии, он прекрасно понимает, при каких обстоятельствах призналась женщина.

— Но что вы от меня хотите? — спросил колдун.

Я требовал, чтобы он поехал со мной в селение и открыто перед всеми это сказал. Колдун был не в восторге от такого предложения, но ему пришлось согласиться. Он полагался на свой авторитет и был уверен, что жители будут на его стороне. И не ошибся. Они меня уверяли, что колдун невиновен, потому что женщина призналась. К чему все это, когда мальчика все равно нет в живых? Колдун в этом не виноват. Помощь запоздала. Колдун смотрел на меня с усмешкой и, чтобы как-то смягчить мое поражение, снисходительно высказал предположение, что жители могли ошибиться: в бреду мальчик, возможно, выкрикивал имя другой женщины, но к этому он уже не имеет отношения. И поскольку он считал дело конченным, то сел в свою машину и уехал. Я знал, что не могу просто так уйти, но что делать? Я сказал жителям, что это они виноваты в смерти мальчика, они должны были отвезти его в больницу. Никто никогда не должен позволять, чтобы кто-то, будь то мужчина или женщина, был подвергнут таким нечеловеческим мучениям. Ведь бог учил любить ближнего, разве они не знают заповеди «Возлюби ближнего твоего как самого себя»? Когда я кончил свою речь, то увидел перед собой виноватые лица. Я уже думал, что одержал победу.