В ритмах Черной Африки - [11]

Германское колониальное господство в Того продолжалось тридцать лет, вплоть до начала первой мировой войны. В самом начале войны велись поиски нового покровителя. В конце концов в Того обосновались Англия и Франция, дав ясно понять, что и не помышляют уходить отсюда. Когда несколько позднее, в 1922 г., Того было объявлено мандатной территорией Лиги наций, именно этим двум государствам было доверено управление ею. На карте Западной Африки появились новые названия — Британское Того и Французское Того. Ничего не изменилось даже после второй мировой войны, с той лишь разницей, что британские и французские «управляющие» усилили свою бдительность против растущего освободительного движения. И все-таки англичане не смогли воспрепятствовать тому, чтобы тогдашний Золотой Берег провозгласил свою независимость. Им оставалось довольствоваться тем, что вновь возникшая Гана стала членом Британского содружества наций. Это произошло в 1956 г. И тогда же на основании результатов референдума Гана присоединила к своей территории Британское Того.

Трудно себе представить, как проходило это народное голосование, но его результаты надолго осложнили отношения двух соседних государств, оставили след на Того, который и по сей день не зарубцовывается. Того потеряло самую плодородную часть своей территории в бассейне реки Вольта и мощный источник энергии. Именно в этом районе немцы создали самые крупные плантации какао. Кроме того, разбились роды эве, их семьи, что можно считать наиболее трудной из всех проблем. В ней источник непрекращающихся противоречий и осложнений.

Территория Французского Того вскоре обрела внутреннюю автономию, а в 1958 г. автономию в рамках Французского сообщества. 27 апреля 1960 г. Тоголезская Республика провозгласила свою независимость. Надежда на возвращение Того первоначальных границ очень слаба, поскольку Гана возвела на Вольте крупнейшее гидротехническое сооружение в Африке.

Когда в 1960 г. была провозглашена независимость Того, на торжества пригласили и бывшего немецкого губернатора, восьмидесятипятилетнего глуховатого старичка, в мундире, пахнущем нафталином, которого с большим почетом возили из города в город. Как рассказывали очевидцы этого события, старый губернатор не очень понимал все происходившее. Тем не менее этот эпизод свидетельствует о том, насколько были сильны и продолжали жить воспоминания о немецком управлении. Определенную роль в этом, безусловно, сыграли очевидцы тех событий. Однако нельзя отрицать и известное почтение и восхищение, вызываемые немцами и у представителей младшего поколения, прежде всего интеллигенции. До сих пор немцы в их представлении — это блестящие организаторы, специалисты и мастера, которые в отличие от французов меньше говорят и больше делают, они практичные и надежные люди. Поэтому молодежь стремится получить образование в ФРГ или ГДР. Это отношение к немцам не омрачила и вторая мировая война. Я была удивлена, как мало здесь люди знают о преступлениях нацистов. Однажды мы были на каком-то французском фильме о борьбе французских партизан против нацистских оккупантов. Некоторым зрителям казалось, что немецких офицеров в фильме просто высмеивают и оскорбляют, в зале часто раздавался свист, а многие вообще вставали и уходили.

Независимость и ее проблемы

Молодое государство прежде всего должно решить вопрос своей политической ориентации. Возвращение к «старым, добрым, но строгим немецким отцам» было невозможно. Экономика и культура Того были уже тесно связаны с Францией. Французский язык нельзя было заменить никаким другим точно так же, как и старый французский франк, который оставался твердой валютой. Culture Française[7] продолжала оставаться идеалом тоголезской интеллигенции, a Bourse en France[8] — целью молодых тоголезцев, мечтающих об образовании и карьере.

Во Франции получают образование большинство будущих служащих, учителей и дипломатов, тогда как врачи, биологи, агрономы и техники отдают предпочтение учебе в ФРГ или в социалистических странах. Во французской ориентации ничего не изменилось, в сущности, даже в период, когда серьезно обострились противоречия между первым тоголезским президентом Олимпио и правительством Франции и когда в Того поднялась волна антикоммунизма. Это сложное отношение сохраняется до сих пор.

Я не раз убеждалась, насколько тесно, хотя и не всегда явно, Того (а с ним все страны так называемой франкоязычной Африки) связано со своей древней «главной» страной. С первого дня в школе тоголезские дети постигают основы французского обучения. Они изучают изысканный французский язык, знакомятся с французской культурой. В высших учебных заведениях профессора-французы и не пытаются приспособить учебный материал к условиям страны. Наша дочь, которая посещала в Ломе университет, рассказывала, как подробно студенты анализировали «Мадам Бовари». Надо сказать, что французский язык на высоком уровне, и вы не услышите ничего, что хотя бы отдаленно напоминало пресловутый пиджин-инглиш. Даже люди, которые учили французский язык на слух, говорят вполне грамотно.

После провозглашения независимости руководящие места в государственном аппарате заняло молодое поколение, которое в основном получило образование во Франции. Французские чиновники вынуждены были удалиться. Африканизация органов управления и учреждений явилась результатом освободительной борьбы и проходила в духе антифранцузской политики молодого поколения. Сильванус Олимпио, который после второй мировой войны возглавил Комитет единства Того, первую общественную организацию, после своего избрания дал ясно понять, что в политическом отношении он не намерен ориентироваться на Францию, и пригласил специалистов из Швейцарии, Израиля и Федеративной Республики Германии. На государственный аппарат, созданный французами, он не хотел полагаться, так как знал, что Франция посылала сюда служащих в основном в наказание или тех, которых она не могла использовать на родине. В отличие от англичан, которые в своих колониях держались на определенной дистанции, сохраняли ее, пользуясь системой так называемого непрямого управления (Indirect Rule), французы на всех ступенях управления вводили администрацию французского типа. Отрицательные результаты дало и чрезмерное стремление к культурной ассимиляции, и поспешное офранцуживание всех областей тоголезской жизни. Естественно, что такая политика встретила сопротивление, особенно сознательной части тоголезского общества. Кроме того, французы любили внешний блеск и торжественные речи по каждому поводу, но они не могли похвастаться деловитостью, дисциплиной, а часто и глубокими профессиональными знаниями. Нередко все кончалось лишь одними громкими словами.