В пучине бренного мира. Японское искусство и его коллекционер Сергей Китаев - [16]

Случилось так, что директор ГМИИ И. А. Антонова попросила меня просмотреть каталог перед отправкой в производство. Изучив первые тридцать страниц, я написал заключение, в котором предложил приостановить публикацию примерно на год для, как я деликатно выразился, “обновления и расширения”. Мои примеры и предложение полностью убедили Антонову; она на месте остановила производство и попросила меня взять на себя роль научного редактора. Крайне напряженная, фактически каждодневная работа заняла около полутора лет. Она включила, помимо собственно редактуры, новые атрибуции и переводы, составление глоссария, дополнение библиографии (остановленной хранителем на конце 1970-х) и написание порядка шестисот каталожных статей. Настоящая книга во многом возникла из материалов, собранных в процессе моей работы над каталогом[67].

II-3

Каталог японской гравюры в собрании ГМИИ. 2008

Раскрыто на каталожных статьях автора. Фото автора.

Yaponskaya gravyura (Japanese prints), the 2008 Pushkin Catalogue; volume 2 open on the author’s entries. Photo by the author.

Каталог был опубликован в 2008 году в двух толстых увесистых томах. Это, безусловно, стало событием, хотя, к сожалению, его выход не снял полностью покрывало загадочности с коллекции, особенно для западных и японских любителей и специалистов. Единственные сведения в латинской графике – это имена художников и названия работ по-английски. Мне, как научному редактору, с немалым трудом удалось убедить администрацию ГМИИ в необходимости включения алфавитного указателя художников в латинской графике, чтобы помочь тем пользователям, которые не знают кириллицы, найти нужного художника в пятисотстраничном томе (например, Тиканобу или Хокусай находятся в начале латинского алфавита). Указатель был после долгих уговоров включен, но без номеров страниц, на которых этих художников можно найти (см.: Т. 1. С. 465 (в Содержании ошибочно указана С. 467); Т. 2. С. 580).

Однако отсутствие номеров страниц в указателе – это сущая малость по сравнению с тем, что сам каталог отсутствует в зарубежных магазинах (в том числе интернетных) и библиотеках. В свое время издательство “Брилл” в лице редактора Криса Уленбека через меня предложило ГМИИ распространить на Западе пятьсот экземпляров; предложение интереса не вызвало. Библиотека Школы востоковедения и африканистики при Лондонском университете по моему предложению заказала в сентябре 2008 года экземпляр каталога непосредственно в ГМИИ; туда он добрался только через два года. Поиск по всемирному каталогу научных и государственных библиотек (Worldcat) выявил только два экземпляра: в Библиотеке Конгресса (Вашингтон) и библиотеке Университета Васэда (Токио). Вероятно, два единственных экземпляра каталога в Европе – это те, что были подарены мной библиотеке Института Сэйнсбери по изучению японского искусства и культуры (SISJAC, Норич, Великобритания) и библиотеке лондонского центра этого института, расположенного в здании Школы востоковедения.

Каталог был напечатан в количестве 1500 экземпляров и в течение месяца продавался в музейном киоске. Я благодарен московским друзьям, которые купили по моей просьбе два экземпляра и сумели переправить их мне в Лондон (хотя вес двухтомника – около пяти кило – и превышал допустимые для книжной бандероли параметры).

Выход Каталога показал состав и сохранность коллекции, но не разрешил множества вопросов: например, почему этот Каталог, называемый музеем raisonné, содержит только 1546 единиц, включая немало незначащих картинок в ужасном состоянии, тогда как десятки, если не сотни вполне достойных работ туда не попали?[68] Частично мне удалось ответить на эти и некоторые другие вопросы. История коллекции Китаева – это история того, что часто бывает с благородной и возвышенной частной инициативой в России. И нет большой разницы, при каком режиме это происходит – при царском, cоветском или постсоветском.

Китаев и его “Энциклопедия всех художеств Японии”

К середине 1880-х годов, когда молодой офицер русского флота Сергей Китаев на стоянках в японских портах стал собирать произведения японского искусства, в Западной Европе коллекционирование гравюры укиё-э находилось на уверенном подъеме. В России же он был практически первым[69]. Китаева можно отнести к славной когорте русских собирателей одного с ним поколения, просвещенных и со средствами, выходцев из купеческой среды, более эстетически продвинутых и радикальных, нежели коллекционеры знатного происхождения, традиционно тяготевшие к классическому искусству. Вместе с тем он представляется характерным человеком своего времени – конца века, времени не только японизма, но и декаданса (что, впрочем, довольно тесно связано): человеком художественно одаренным (акварелистом-любителем) и обладателем тонкой душевной конституции. Недаром из множества любимых им японских художников Китаев выбрал в качестве “фаворита” и называл своим “духовным приятелем”[70] Ёситоси – последнего значительного мастера укиё-э, завершителя двухвековой культурной традиции, чрезмерно утонченного – до гротеска и патологии – декадента, страдавшего нервными срывами и умершего пятидесяти с небольшим лет после разрушительных припадков душевной болезни. Конец жизни Китаева оказался похожим.