После обеда Либби поехала в город: вечером дядя Грэй ожидал гостей, и нужно было сделать кое-какие закупки. Когда она вернулась домой, Эйба нигде не было видно, хотя обычно он заканчивал работу около пяти часов. Не было видно и Адама. Она поспешила в дом и, вбежав со двора в покрытый кафельной плиткой коридор, окликнула:
— Есть здесь кто-нибудь?
— На кухне, — отозвалась Эми. Адам тоже был здесь. Мыл в тазу руки. — Занимался твоей машиной, — пояснила она. — Позвонили из гаража и сказали, что могут привести ее в порядок не раньше послезавтра. Он же разобрал ее на части и затем собрал.
— Что с ней такое?
Он начал было объяснять ей, но это было так сложно и звучало сугубо технически, что она взмолилась:
— Я просто дурачусь. Из ваших пояснений я не поняла ни слова.
— Хотите испытать, как она работает?
— Давайте, с удовольствием.
— Куда поедем?
— Куда угодно.
Через несколько минут они оказались за городом. Он правил хорошо. Чувствовалась твердая, опытная рука.
— Неплохая машина, — одобрил он.
— Где научились разбираться в машинах?
— Работал в гараже.
— И на шахте. И бродили по всему свету.
— Да.
— Для чего?
— Таким образом узнаешь гораздо больше. Как вам нравится машина?
— Высший класс. — Мотор работал ровно, без надрывов. — Я должна заплатить вам за это.
— За работу в саду — будет справедливо, а за машину — нет. Меня никто не просил ею заниматься.
— Хорошо. Если я не могу расплатиться наличными, то оплачу вам в натуральном виде. У меня для вас есть ковер, и, пожалуйста, разрешите принести мне несколько занавесок и немного краски для стола и стула.
— Мне и так там все нравится.
— А мне нет. Позвольте мне навести там порядок. Пожалуйста!
— Хорошо, — согласился он, пожав плечами, будто это не имело для него никакого значения.
— Вы завтра будете дома? Если нет, то могу все вещи донести сама. Это не так тяжело. А если вы оставите дверь незапертой, занавески я повешу сама. — Кажется, у него не было ничего, на что можно было польститься. Вряд ли что-нибудь случится, если он не закроет дверь на ключ.
— Я буду дома и встречу вас.
— У подножия холмов? У памятника погибшим?
— Когда?
Она собиралась также принести с собой что-нибудь для ленча, чтобы перекусить вместе с ним.
— В двенадцать часов? — предложила она.
— Если вам так удобно.
Они достигли перекрестка, и он развернулся. Либби откинулась на спинку сиденья, умиротворенная и расслабленная.
— Эми предупреждала меня быть с вами поосторожней, — улыбнулась она.
— Эми, должно быть, читает мысли!
— Она сказала, что не хотела бы иметь вас в числе своих врагов.
— А кто хочет иметь врага в лице кого бы то ни было?
Она посмотрела на него сбоку: хорошо развитая крепкая челюсть, твердый подбородок и резко очерченные губы, которые сохраняли некоторую жесткость, даже когда он улыбался.
— Только не я и не в вашем лице, — ответила она.
Он повернулся к ней, и их взгляды встретились.
— И не я и не в вашем лице, Либби, — мягко произнес он. — Никогда, покуда жив, я не пожелаю видеть вас своим врагом.
Она почувствовала, как у нее сжалось горло, и была рада увидеть, что они уже подъехали к «Грей Муллионсу». Он сам припарковал машину, и она еще раз поблагодарила его.
— Я с удовольствием занимался машиной. Спасибо за прогулку.
Либби глядела ему вслед, как он шел по подъездной аллее, затем вышел из ворот и скрылся за поворотом. Только после этого она вошла в дом. Эми достала все необходимое для приготовления ужина: рубленого цыпленка для жаркого, ананас и рис. За Либби было суфле на десерт. Помыв руки, она надела один из белоснежных фартуков Эми и приступила к суфле.
— Ну как машина, в порядке? — спросила Эми.
— В отличном порядке.
— Этот парень — мастер на все руки.
— Да.
— И все же, — продолжала гнуть свою линию Эми, — я по-прежнему считаю, что с ним нужно держать ухо востро. Этот парень себе на уме.
В этот вечер у них в гостях были люди, которых Либби знала всю свою жизнь. Они принадлежали к поколению дяди Грэя, однако были и ее друзьями — две семейные пары: Джейн и Бернард Норты и доктор Элмс с женой Дорин. Все сидели за обеденным столом. Женщины, обеим немного за пятьдесят, холеные, одетые со вкусом. Джейн, пухленькая блондинка с приятной улыбкой на лице, производила впечатление исключительно счастливой женщины. Ее дети давно выросли, зато появились внуки, в которых она души не чаяла и с которыми проводила все свое время, чему была весьма рада. Ее муж, исключительной доброты человек, возглавлял местный горный колледж. Они были с Грэмом Мэйсоном давними друзьями.
У доктора Элмса была частная практика. Это он лечил Либби от кори, свинки и других детских болезней. Все знали друг друга настолько близко, что казалось, собрались вместе члены одной большой семьи: раздавались знакомые шутки, велись разговоры о местных новостях, общих знакомых.
Всем очень понравились угощенья, о чем они не преминули сказать Либби, которая с довольной улыбкой принимала их комплименты. Особенно восторженно госпожа Элмс отзывалась о суфле.
— Мое суфле, — жаловалась она, — никогда не получается достаточно воздушным. Оно выглядит прекрасно, когда его вынимаешь из духовки, но не успеваешь донести его до стола, как оно моментально оседает, превращаясь в блин!
