В горах Словакии - [5]

— Сыграй на патриотических чувствах. — Ироническая улыбка тронула сухие бледные губы пана Витера. — Вспомни, как накануне вступления немецких войск в Чехословакию о патриотизме на все лады кричали лидеры партий. И ты брось лозунг: «Наша родина свободна! Отдадим свой труд родине и народу!» Ну как, звучит?

— О, да! — Пан Ворлик внимательно посмотрел на гостя, не понимая, шутит он или говорит серьезно. — Я непременно воспользуюсь твоим советом.

— Вот и хорошо. А теперь, господа, с вашего разрешения я хотел бы отдохнуть. — Пан Витер поднялся с кресла.

Пан Ворлик пошел его провожать.

Эдуард остался один, курил, без особого удовольствия пил вино и прислушивался к шуму на улице. Настроение у него было скверное. Если бы не слезная просьба отца и матери остаться с ними в городе, он бы сейчас был где-нибудь на западе страны и встречал не русских, а американских солдат. Еще недавно его друзья гестаповские офицеры уверяли, что оснований для тревоги нет, фронт далеко и, если он приблизится, то немцы до конца будут сражаться за фюрера и умрут, но не пустят русских в Чехию. И вот все рухнуло в считанные часы. Что-то теперь будет? Как поведут себя советские войска и эта восторженная толпа, встречающая их?

Эдуард поднялся, вышел на балкон, долго стоял, опершись на перила. Ему было горько от мысли, что доброе старое, к которому привык, разбито вдребезги. А осколки собирать и склеивать не стоит. Надо строить новую жизнь, приспосабливаться к новым условиям. Но какова она будет эта новая жизнь?

* * *

Эдуард осторожно постучал в комнату пана Витора. Тот сидел в кресле возле радиоприемника, из которого доносился восторженно-торжественный голос:

— Граждане возрожденной Чехословацкой республики! Вы слышите гул моторов? Это на улицах Праги советские танки! Сейчас из окна радиостанции я вижу, как они проносятся по мостовой с автоматчиками на броне, а за ними бегут герои пражского восстания...

Пан Витер резко повернул ручку радиоприемника и сказал:

— Вот так: король умер, да здравствует король! Что ты на это скажешь, молодой человек?

— Боюсь, не пришлось бы укладывать чемоданы, — неуверенно проговорил Эдуард, садясь напротив в кресло.

— Это почему вдруг? — Пан Витер с удивлением посмотрел на него. — Разве тебя отсюда кто-нибудь гонит?

— Пока нет. Но я не знаю, что произойдет завтра.

— Можешь не волноваться, тебе ничто не угрожает.

— Как знать. Не забывайте, что еще вчера меня видели в обществе немецких офицеров.

— Какое преступление! — Губы у пана Витера растянулись в презрительной усмешке. — Тебя за это никто не станет четвертовать. Запомни: если ты и тебе подобные броситесь бежать из страны, толпа крикнет — бей! И поверь, тогда придется бежать и мне, и моим коллегам, и президенту Бенешу. Главное сейчас оставаться на своих местах и всеми силами содействовать нашему делу.

— Какому делу? Что вы имеете в виду? — быстро отозвался Эдуард, в его холодных глазах вспыхнул живой интерес.

— Делу, которому мы служили и будем служить, — пан Витер снова заговорил отрывисто, точно отдавал команды: — частному предпринимательству, капиталу, Чехословацкой республике. Только более сильной, авторитетной, независимой, идущей во главе прогресса, рука об руку с нашими западными партнерами!

— В таком случае можете рассчитывать на меня, — сказал Эдуард.

— Спасибо. — Пан Витер сжал ему руку. — Я буду с тобой откровенен: нашей компании, национал-социалистской партии нужны молодые силы. Наступают времена, когда требуется новая политика, и вряд ли ее смогут сформулировать и проводить в жизнь доктор Бенеш, его ближайшие помощники и советники. Поэтому президент и коалиционное правительство, созданное на широкой основе, годны только на переходный период. Поверь мне, скоро разгорится самая настоящая война за власть. Коммунисты в правительстве заняли крупные посты. С этим нельзя не считаться. Уже сегодня перед нами со всей остротой встает вопрос: кто кого? Если бы на территории Чехословакии находились только американские войска, мы бы без труда решили его в свою пользу, но, к несчастью, здесь и русские полки. Одно их присутствие может оказать огромную поддержку партии Готвальда. Это не значит, что мы будем сидеть, сложа руки, ждать развития событий.

Пан Витер умолк, задумался, сосредоточенно глядя перед собой. На лбу у него резко обозначились складки, и лицо, казавшееся моложавым, в одно мгновение постарело.

— Не скрою, — продолжал он, — предстоит сложная и, может быть, опасная борьба.

— Меня сложности и опасности не пугают.

— Верю.

Пан Витер поднялся и стал ходить по комнате.

— Вот мы сидим с тобой, беседуем и не знаем, какие события происходят в городе. А между тем возможно, что сейчас собираются на свои первые заседания представители партий, разогнанных в свое время нацистами. До сегодняшнего дня все они были немы, как рыбы, а теперь, наверное, болтают о своей борьбе против фашистов. Старый хлам! — Пан Витер зло передернул плечами. — Только коммунисты оказали нацистам стойкое сопротивление и сегодня располагают организацией, которая приобрела больной опыт вооруженной и политической борьбы. У них люди знают, что делать, они готовы на все, даже на самопожертвование. У нас такой организации нет, нет обстрелянных людей, зато есть много болтунов. А нам нужны молодые сильные парни, способные на борьбу. Найдутся среди твоих друзей такие люди? — Он остановился перед Эдуардом, оперся руками на подлокотники кресла и заглянул ему в лицо.