Утраченное время - [137]

Гудериан решил последовать совету молодого офицера. В командирской машине он проехал через дубовый лес у Хаммермюле по песчаной дороге, усеянной разбитыми и горящими польскими машинами, повозками и издыхающими лошадьми, к берегу реки. Там из-за старого дуба немецкий офицер управлял огнем по скрытым позициям поляков на противоположном берегу.

«Кончай этот идиотский грохот! — приказал Гудериан.— Разве не видишь, что огонь бесполезен?»

Генерал тут же выслал на резиновой надувной лодке разведывательную группу для захвата плацдарма на другом берегу. Затем, не без риска, он приказал танкам следовать по мосту на другой берег.

За один час вся 3-я танковая дивизия переправилась через реку по этому мосту и двинулась к Тучельской пустоши и к Висле.

В здании палаты общин царил полумрак, когда Невиль Чемберлен поднялся, чтобы сделать правительственное заявление. Зал и галерки битком набиты, в коридоре освещение затемнено, но в зале горел яркий свет. Вдоль Темзы высоко в багровом вечернем небе настороженно застыли аэростаты воздушного заграждения, а рабочие па улице воздвигали укрепления из мешков с песком вокруг правительственных учреждений на Уайтхолле. После молитв, которые капелланы закончили словами: «Помолимся в этот день за мудрость и мужество, чтобы защитить справедливость»,— на трибуну поднялся премьер-министр.

Он говорил тихо, но было довольно заметно волнение, охватившее его. Он напомнил палате о своих усилиях избежать войны, о том, как он молился, чтобы никогда не выпала на его долю необходимость принятия «ужасного решения» о вступлении в войну. «Боюсь, что я не смогу избежать этой ответственности,— добавил он и вдруг ударил кулаком по папке с бумагами, лежавшей перед ним.— Ответственность за эту ужасную катастрофу ложится па одного человека — германского канцлера, который не поколебался ввергнуть мир в пучину страданий ради достижения своих бессмысленных целей».

Затем Чемберлен начал перечислять все имевшие место переговоры и при внезапном приступе оживления и гнева упомянул и предложения из шестнадцати пунктов, которые Гитлер выдвинул для передачи полякам. «Фюрер утверждает, что они были отвергнуты поляками. Но они никогда даже не были переданы полякам!» ⁵²

Наступила пауза, и палата замерла в ожидании. Последует ли сейчас объявление войны, заявление о выполнении торжественного обязательства перед поляками и об оказании помощи, о которой умолял теперь союзник, подвергшийся нападению?

Нет, такого заявления не последовало. «Сегодня не будет никакого ультиматума Гитлеру. Вместо этого английское и французское правительства,— объявил Чемберлен,— посылают Гитлеру предупреждение».

В Варшаве французский посол Леон Ноэль направился к польскому министру иностранных дел.

Посол сообщил полковнику Беку, что итальянское правительство предложило созвать конференцию, чтобы урегулировать разногласия между Германией и Польшей. Сначала предлагалось, чтобы в этой конференции участвовали Англия, Германия, Франция и Италия; однако Франция настояла на том, чтобы в состав участников конференции была включена и Польша. По словам посла, он пришел заверить польского министра иностранных дел, что эта конференция никоим образом не станет еще одним Мюнхеном.

Бек с изумлением смотрел на посла. «Сейчас уже пе время говорить о конференции, — ответил он. — Теперь Польша нуждается в помощи для отражения агрессии. Каждый спрашивает, почему до сих пор Англия и Франция не объявили войну Германии. Каждый хочет знать не о конференции, а о том, как скоро и как эффективно будут выполняться обязательства, вытекающие из альянса».

Ноэль не сказал Беку, что инициатива относительно конференции исходила не от итальянцев, а от французов, которые попросили графа Чиано скрыть это обстоятельство от поляков и англичан. Когда он возвращался по затемненным улицам в посольство, издали доносились взрывы авиационных бомб. В тот день немецкими самолетами было совершено пятнадцать воздушных налетов на окрестности Варшавы. В воздухе запахло порохом и гарью пожаров.

В Лондоне все еще носился дух умиротворения. Гарольд Никольсон, член «группы подстрекателей», возглавляемой Черчиллем и Иденом, которая всегда выступала против политики Чемберлена, покинул здание парламента, весьма озабоченный. Премьер-министр зачитал предупреждение, которое в тот вечер он намеревался передать немцам через посла. Но почему предупреждение, а не ультиматум, ведь обе страны обязаны оказать Польше помощь?

В тот вечер Никольсон направился к Гарольду Макмиллану и Рональду Три, членам парламента, принадлежавшим, как и он, к «группе подстрекателей». Туда же вскоре прибыл и Иден, являвшийся лидером этой группы.

Восемнадцать месяцев назад Чемберлен прямым обманом и грязными трюками отделался от Антони Идена. В этот вечер, как ни в чем не бывало, он решил просить Идена войти снова в состав кабинета, ибо положение премьер-министра стало опасным; даже его самые стойкие сторонники из правого крыла начинали роптать против него, и тучи сгущались, готовые разразиться сокрушительным громом над его головой. Здесь следует отметить самонадеянность Невиля Чемберлена и знание им тщеславия людей: Иден выслушал предложение премьер-министра и решил принять его.