Успокой моё сердце - [59]

Это наталкивает на другие мысли. Тоже связанные с поздним временем суток.

— Вам не говорили, что наркотики убивают? — припоминая его сегодняшний ответ на мой вопрос о том, что внутри шприца, интересуюсь я.

Каллен горько усмехается:

— Наркотики — самая малая губительная сила, изобретенная человеком. И это не совсем та наркота, о которой ты думаешь.

Малахиты возвращаются ко мне. Едва заметное сожаление проскальзывает в них.

Не та, о которой думаю? А какая же?..

— Сегодня ночью… — шепчу я.

— Сегодня ночью ничего особенного не случилось, — прерывает мужчина, рассуждая на удивление спокойным, почти безразличным голосом.

— Вы каждый день это принимаете? — хмурюсь, не в силах подобрать причину зарождающемуся внутри непониманию.

Эдвард медленно качает головой. Его губы подрагивают. Если он что-то и говорит, то я не слышу.

Смотрю на этого человека и не могу понять, какой он. Не могу дать точную характеристику. Сумасшедший или нет, умный или нет, жестокий или…

Стоящая перед глазами картинка, где он нежно обнимает сына, рушит все прежние убеждения. Не жестокий. Нет. Ничто уже не кажется настолько весомым подтверждением, как этот поступок.

Взгляд Эдварда опущен на собственные руки, сложенные на коленях. Он кажется мне потерянным, хотя наверняка это называется задумчивостью…

— Ирина, — произносит Каллен, привлекая мое внимание.

Ирина — это имя? Такого слова ни в английском, ни в итальянском вроде бы нет…

Да, имя. Женское имя.

— Ирина? — осторожно переспрашиваю я.

— Ирина, — Эдвард прикрывает глаза, делая глубокий вдох. — Её звали Ирина.

Мой похититель будто в трансе. Притом в довольно глубоком.

Он даже не оборачивается, когда я покидаю свое место, приближаясь к нему. Не двигается даже тогда, когда приседаю около кожаного подлокотника его кресла.

Такое поведение для меня ново, но ничего поделать не могу. В последнее время над своими желаниями Белла не властна.

— Кого звали? — тихо спрашиваю, внимательно всматриваясь в его лицо.

Только теперь, кажется, догадавшись что я уже не там, где была раньше, малахиты оставляют в покое пол.

От непроглядной усталости, скопившейся в них и обращенной на меня, не знаю куда деваться. Новое, ни с чем несравнимое чувство затапливает с головой. Впервые хочу докопаться до сущности кого-то, кроме своей собственной.

Сейчас взгляд Эдварда напоминает вчерашнего Джерома. Маленького, беззащитного, одинокого. В них тоже желание, что и у малыша — получить свою порцию сострадания. Ощутить хоть чуть-чуть сочувствия и участия.

Даже не знаю, что и думать. Видеть такое во взрослом, временами даже чересчур, человеке — мягко говоря, необычно.

— Мать Джерома, — Каллен отворачивается, прежде чем я успеваю хоть что-то сделать.

— Она умерла, — прикусываю губу, припоминая слова Марлены. — Так ведь?

— Умерла?! — Эдвард громко, почти истерически смеется, но ко мне все ещё не поворачивается. Его взгляд прикован к стене. Стене с непонятными французскими словами.

— Если бы… — спустя пару секунд отвечает он, — если бы умерла, было намного проще.

В эту же минуту черты его лица заостряются. Смешливость пропадает. Истерика останавливается.

— Эдвард… — бормочу, решительно не понимая ни единого слова, сказанного сейчас. «Если бы умерла»? Разве она уже не в сырой земле? Разве есть какие-то шансы на её возвращение?

А как же слова домоправительницы?

— Хватит. Вставай, — мужчина поднимается с кресла, двигаясь к двустворчатым дверям, — у нас мало времени.

Делаю что велено, хотя особой тяги к чему-либо уже не испытываю. Мне нужен ответ!

— Быстрее, — Эдвард такой же, как и всегда. Вернулось все, включая приказной тон и грозный взгляд.

— Раз уж ты здесь на длительное время, будет справедливо показать тебе дом, — выпуская меня из комнаты, сообщает Каллен.

— Конечно.

— Не вижу радости, — Эдвард скрещивает руки на груди, становясь прямо передо мной. Его парфюм заполняет легкие. Странно, но сейчас противным он вовсе не кажется… — Тебе совсем неинтересно?

— Интересно, — поспешно отметаю его сомнения, стараясь выкинуть случившееся из головы. Ничего не было. Тебе показалось, Белла.

Если бы…

Мужчина смеряет меня недоверчивым взглядом, но потом, видимо заметив что-то ещё, поспешно отворачивается, приступая к делу.

— Начнем с библиотеки.

Мое настроение дергается в направлении верхней планки, отвлекая от неразгаданной тайны. Книги!

— Здесь есть библиотека?

Эдвард кивает, не удосуживаясь обернуться.

— Иди за мной.

Библиотека — несомненный плюс. Чтение помогает забыться, окунуться в мир чужой фантазии и испытать то, что в реальной жизни может никогда и не случиться.

Мне это подходит.

— Вы любите читать? — смотрю на Эдварда, когда спрашиваю это.

— Тебя это волнует?

— Мне интересно, — пожимаю плечами, тушуясь от такой резкой перемены в Каллене, — вот и все.

Эдвард молчит. Я уже думаю, что он не ответит, как у самой двери, видимо, ведущей в нужную комнату, все же кое-что слышу:

— Люблю.

Прямоугольное помещение с сиреневыми стенами и мягким зеленоватым ковролином полностью — вдоль и поперек — уставлено книжными шкафами. Они настолько высокие, что даже Эдвард без лестницы (при его-то росте) не сможет достать необходимое издание с самой верхней полки.