Успокой моё сердце - [58]

Автоматически поворачиваюсь в сторону окна. К другой половине кровати.

Джером здесь. Его тельце хорошо просматривается под толстым одеялом. Светленькая головка устроилась на подушках.

Малыш лежит ко мне спиной, и от этого желание прикоснуться к нему становится сильнее, разгорается алым пламенем.

Протягиваю руку, но слова Каллена опережают дальнейшие действия.

— Нет.

Короткое, простое, ядовитое. Слово, которое я запомнила лучше собственного имени.

«Нет».

«No»…

Убираю руку, тоскливо поглядывая на ребенка. Надеюсь, его теперешний сон такой же добрый, как мой. Рядом с Джеромом мне не снятся болезненные и страшные вещи. А ему?..

— Изабелла, — мой похититель напоминает о своем присутствии, говоря немного громче и строже.

Встаю, быстрым шагом преодолевая разделяющие нас метры.

— Доброе утро, мистер Каллен, — нерешительно шепчу, оказываясь совсем рядом.

Эдвард удивленно смотрит на меня, но свои слова произносит.

— Доброе, Белла.

А затем разворачивается и выходит за дверь. Без лишних слов ясно, что мне тоже следует покинуть комнату.

В коридоре мужчина шествует впереди, но недалеко. Нет той огромной пропасти, что простиралась между нашими телами раньше.

Иду, умудряясь ни о чем не думать. Мысли как будто стерли ластиком. Воспоминания, опасения, глупые теории — все пропало. Это воздействие сна?

Каллен сворачивает к лестнице. Делаю то же, даже не вглядываясь в стены, на которых развешаны на равном друг от друга расстоянии блестящие светильники. Их маленькие лампочки не горят.

— Заходи, — тяжелые двустворчатые двери, на деревянной поверхности которых вырисованы большие квадраты, по нескольку раз обведенные разными оттенками коричневого, распахиваются перед самым носом.

Оказываюсь в темном помещении без окон. Люстра над бильярдным столом зажигается одновременно с хлопком дверей. По всему периметру стен расставлены тяжелые кожаные кресла. Я их знаю…

Да это же та самая комната, которую я первой посетила в особняке мужчины! Джаспер привел меня сюда!

Вон то кресло, самое крайнее, в темном углу, откуда виден лишь край стола — туда меня швыряли.

Правильно.

Это точно здесь.

Эдвард обходит меня, приближаясь к зеленой поверхности стола. Его рука касается её, избегая сгрудившихся в тесном треугольнике шаров.

За спиной мужчины видны два шкафа с двумя открытыми полками. На одной из них расставлены толстые книги в потрепавшихся переплетах, а на другой хрустальные бокалы. Остальные углубления шкафа скрыты дверцами с зигзагообразными ручками.

— Садись, — тихо велит Каллен. Его взгляд кажется мне отрешенным.

Послушно опускаюсь на ближайшее кресло. Какие бы с ним не были связаны воспоминания, а кожа все-таки безумно удобная.

Рассматриваю комнату из нового ракурса, подмечая ещё кое-что интересное.

Пустая стена из темного дерева располагается на некотором отдалении от бильярдного стола, но все же непосредственно напротив него.

На этой стене три надписи, вырисованные золотыми красками.

«Supprimer», «Tuer», «Penser» — не без труда рассматриваю дизайнерский подчерк. Судя по последнему слову, язык французский. В наше последнее совместное времяпровождения, после предложения остаться на его вилле, Маркус сказал мне «pense». Он повторил его и перевел на итальянский.

«Pensare, Boginiya di Roz». (Подумай, богиня роз).

А остальные слова? Это какая-то древняя мудрость? Каллен поклонник античных поговорок?..

— Детская принадлежит Джерому, — прерывая череду мыслей, говорит Эдвард. В его позе ничего не изменилось, но зато глаза теперь направлены на меня, — твоя спальня — тебе.

Изумленно смотрю на него, не замечая связи между этими двумя предложениями.

— … сегодняшняя ночь — исключение.

Очень вовремя вспоминаются слова Марлены о том, что «ночи» принадлежат «ему».

«Мистер Каллен будет очень недоволен, если узнает, что вы спали у ребенка».

Черт. Точно.

— Джером был напуган, — неловко теребя прядку волос, отвечаю я. — Ему приснился плохой сон, и он пришел ко мне…

— Я знаю, к кому и когда он пришел, Белла, — рычит мужчина. — И повторяю: сегодняшняя ночь — исключение. Спать с ним в одной кровати тебе запрещено.

Последнее слово выделяется по буквам. Ничем хорошим это не пахнет.

— Конечно, — вздыхаю, опуская голову. Так мы обойдемся меньшей кровью.

— Теперь о другом, — Каллен отходит от стола, садясь в одно из кресел, расположившееся максимально близко к нему, — через два часа я покидаю особняк. Вернусь через неделю. Сделай все, чтобы это не произошло раньше.

Вот это уже полезная информация. Неужели мужчина решил предупредить меня? С какой целью? В прошлый раз ему это не понадобилось.

— Во время моего отсутствия ты должна исполнять свои обязанности с максимальной четкостью. Я оставил тебя здесь и не желаю пожалеть о своем выборе.

— Вы не пожалеете, — говорю с максимальной серьезностью. Дело уже не только в Джеймсе. Не только в холодной улице и страшной мучительной смерти…

Дело в Джероме. Я ни под каким предлогом, ни на секунду не хочу покидать его. Не хочу лишиться возможности находиться рядом с существом, по-настоящему во мне нуждающемся.

— Spero. (Надеюсь), — обращая взгляд к словам на темной стене, отзывается мой похититель. Его ладонь подпирает подбородок, представляя на обозрение точеный профиль. Побледневшая кожа и слегка впавшие щеки при таком угле тоже хорошо просматриваются.