Украсть богача - [44]
Но уж после этого они сдались, оставили в покое и меня, и парня.
Вся наша квартира была заставлена грязными тарелками, блюдами, бутылками. Уборщица отказалась к нам приходить, веря, что у нас тут демоны обитают. Как-то раз к нам заглянул хозяин квартиры – прямо с пробежки, в спортивной футболке-поло, из-под воротника которой выбивались седые волоски, – и сказал, что мы «очень плохие ребята».
Пачки денег валялись у нас повсюду – лежали под кроватями, торчали из статуй богинь, даже прятались в холодильнике, потому что Руди видел это в каком-то кино про гангстеров.
Мы соглашались на все – любая съемка, любая реклама, любое открытие торгового центра, лишь бы платили, и жизнь продолжалась. Я молча отбирал у Руди пакетики с порошком. Может, я слишком загружал его работой, но он должен был зарабатывать деньги. Если правда выйдет наружу, если Анджали Бхатнагар до нас доберется, что тогда? Адвокатам на время удалось отвести от нас угрозу ЦБР, но она все равно никуда не делась. Если мы утратим популярность, что тогда? Что будет с Руди? Со мной? Если мы споткнемся, нас никто не подхватит. Родных у меня нет, да и у Руди, если честно, тоже. Мы были друг у друга, но об этом мне думать не хотелось.
Через несколько недель ко мне возле моего старого дома подошел Сумит.
Я не сразу его узнал: так сильно он изменился. А может, просто я сам стал другим.
Сперва я принял его за поклонника, который хочет попросить автограф или еще что-нибудь: они тысячами осаждали нас с Руди, заваливали его Инстаграм просьбами о пожертвованиях.
Но нет, оказалось, это Сумит, и он пришел не к Руди, а ко мне.
– Брат! – он улыбнулся как помешанный.
– Что случилось? – я удивился, потому что Сумит никогда не был со мной любезен.
– У меня неприятности, – ответил он. – Ничего серьезного. Клиент требует вернуть ему деньги.
– А я что могу сделать? – Я направился было к ждущей меня машине, но Сумит сказал, стараясь, чтобы голос его звучал одновременно жалобно и честно (получилось не очень, потому что такого опыта у него не было).
– Это все дело прошлое. Ты можешь мне помочь. Я всю жизнь буду тебе благодарен. Что было, то прошло.
– Да ладно? Я так и останусь мелочью, сколько ни зарабатывай. Мне бог дал такие мозги, и как я ими распорядился? Твои слова. Нет, брат, не стану тебе помогать.
И я ушел.
Мы отправились на конференцию TED, потому что там, по словам Руди, тусовались все сексуальные, шикарные, равнодушные телки – его любимый типаж. На вечеринках после конференций проповедники с шеями толстыми, как автомобильные покрышки, расспрашивали Руди о секрете его успеха, и он отвечал:
– Всегда слушайте отца с матерью. Трудитесь усердно, лезьте из кожи вон, трудитесь еще усерднее, чем Хануман, когда нес на ладони гору с целебными травами для Рамы.
Проповедники кивали и соглашались: без культуры и традиций мы ничто. Газеты потом публиковали статьи с заголовками «Удивительный секрет успеха от Руди», а дядюшки и тетушки по всей стране упрекали детей в семейных чатах вотсапа за то, что те редко ходят в храм, и покупали еще больше товаров с изображением Руди.
Оберой разжирел на популярности Руди и «Мозгобоя» – и как вы думаете, что этот мудак выкинул? Решил пойти в политику и для этого связался с Народной партией.
Начиналось все с малого. Сперва невинные твиты о ведических традициях, а потом бац! – и он уже выходит на сцену, кланяется и верещит об интеллектуальных элитах и вредителях-космополитах, а в подписях к его имени на телевидении появляется уточнение «лидер мнений».
И вот он потащил нас на одно из своих мероприятий: как бы Оберой ни ненавидел Руди, но имя этого парня открывало все двери.
Осчастливил, конечно. Гольф-клуб к югу от города, нувориши, тусовка, гирлянды. Вечеринка перед Дивали: с каждым годом они начинаются все раньше и раньше.
Кругом кишмя кишели националисты и консерваторы: похлопывали друг друга по спинам, держа при этом в руке бокал с «Джонни Уокером», где брякали кубики льда, соревновались в красноречии: рассуждали экспромтом о поэзии Упанишад и о том, что индийский язык священен.
Оберой толкнул речь со сцены; позади него сидели жирные министры – члены Народной партии. Гнал обычную пургу: «Наша страна сегодня сильна как никогда, и это заслуга одного-единственного человека, нашего премьер-министра». Все аплодировали. Оберой был в восторге от самого себя. В кои-то веки оказался в центре внимания. Заткнуть его было невозможно. Он уже видел себя влиятельным политиком. «Эта страна добьется многого, эта страна на подъеме, страна, в которой простой продюсер типа ме…» – тут он осекся: его так хлопнули по спине, что едва не вышибли дух.
– Давайте послушаем, что он скажет, – прогремел какой-то важный чин, министр правительства; пот лил с него градом, даже воротник рубашки промок до прозрачности.
Клэр мне всегда говорила: «Политикам верить нельзя», я и не верил.
