Украсть богача - [43]

В очередную пятницу ко мне подошел один из его прилипал, Шиванш, и спросил:

– Ты кто?

А потом Шалини, с подведенными кайалом[138] глазами и татуировками хной на тыльной стороне запястий, поинтересовалась:

– Где вы познакомились с Руди? Ты его слуга, да?

Разумеется, мы с ней уже встречались, но эта история повторялась каждую пятницу. То ли им нравилось надо мной издеваться, то ли наркотики выжгли им мозги, то ли просто тренировались язвить – навык, который со временем пригодится им в браке.

Дети.

Богатые дети, дети с фоточек в Инстаграме, дети, которые учились в Дубае и говорили по-английски с американским акцентом, дети-рэперы, восходящие звезды, дети, которые тусовались в Пурана-Кила[139], дети с аккаунтами в СаундКлауде: все они оскорбляли меня за моей спиной (можно подумать, я не слышал). Я столько всего вытерпел, столько вкалывал, столько денег заработал – и все для чего? Чтобы в полумраке ночных клубов выслушивать блеянье всяких чутий[140], завсегдатаев гастрономов, магазинов шоколада и кафе европейской кухни?

В конце концов, в темноте все кошки серы – так какая разница?

В такие клубные вечера Руди возвращался к нашему столику в обнимку с двумя белыми девицами – лучшее доказательство успеха, круче шампанского «Боллинджер», которым поливают себе головы нигерийцы. В присутствии Руди мне хамить не осмеливались.

А потом он пристрастился к наркотикам.

Зря я смотрел на это дело сквозь пальцы. На съемках рекламы, пока я сидел за накрытым столом (одни и те же блюда для всех, как в гурдварах или при социализме), Руди пребывал в отключке. Тупил, ни на что не реагировал, заказывал в мобильном приложении выпивку, чтобы я потом ее забрал.

Ночами в трансе слонялся по квартире.

Мне и правда хотелось ему помочь, но как, если он сам отказывался себя спасать?

Рейтинги были по-прежнему высоки, матушки по-прежнему смотрели нашу программу, я по-прежнему зарабатывал деньги, храмы и монастыри по-прежнему получали пожертвования, но Руди пристрастился к наркотикам – ага, какая великая радость! – чтобы еще больше смахивать на западную рок-звезду. Индия – страна интеллектуалов, и ведущие телевикторин для нас все равно что поп-звезды.

Когда этот мелкий говнюк начал регулярно употреблять кокс? Где он его брал?

Может, он стал нюхать, потому что над ним издевались.

– Что еще за имя такое – Руди? – читали в газетах мужья. – Чем плохо прекрасное ведическое имя «Рудракш»?

– Он в этой передаче дурака валяет, раздает гроши сиротам и безработным женщинам средних лет.

– Что он скрывает?

Может, он подсел на наркотики, потому что у него не было настоящих друзей. Я? Бесплатно я не стал бы с ним общаться.

Я находил конвертики с порошком и выбрасывал их в ведро. Находил другие, с какими-то странными китайскими таблетками, и тоже выбрасывал. Появлялись новые. Я подумывал отвести его к врачу, но так и не собрался.

Почему? Сам не знаю.

Меня мучила совесть. Я крутил роман – ни дать ни взять, Ромео, – и мне не хотелось слишком уж давить на Руди, хотя я и понимал, что отвечаю за него.

Я старался как можно чаще бывать с Прией, вместе обедать, пить кофе, но Руди пожирал все больше и больше моего времени. А я уже не мог без нее. Впервые в жизни я так влюбился.

Вскоре мне пришлось присматривать за ним круглосуточно. Рано утром мы возвращались домой из клуба, и я нянчился с ним, разбирался с его делами (и еще занимался собственными), гадал, как расскажу Прии правду, потому что я уже понимал, что обязан сознаться. В противном случае она сама обо всем узнает и никогда меня не простит. При мысли о том, что я могу ее потерять, я жутко злился на Руди в частности и на индийских пубертатников в целом.

Днем я теперь смотрел сериалы, пока Руди пускал слюни в кровати, возле которой я деликатно, в точно рассчитанном месте под его вонючую пасть, ставил ведро под правильным углом, чтобы реактивная струя его блевотины не попала на пол.

От ежедневной скуки я начал выпивать. Изредка, по чуть-чуть, но все равно меня это тревожило. Запах спиртного. Жалость к себе. Ощущение собственной беспомощности, с которым я даже не пытался справиться. Я чувствовал, что превращаюсь в отца, но старался не думать об этом.

Вы спросите, где же были родители Руди?

Испарились. Сперва шантажировали его, как это заведено у индийских родителей (мы все для тебя сделали, ради твоего будущего мы жертвовали отпусками, не покупали новые машины, да ты знаешь, какое у нас давление? А ты ничего для нас не делаешь), и в конце концов он открыл счет на их имя. Вот они и укатили в Италию отдыхать на озерах, расслабляться в спа, кайфовать в окружении «Дольче и Габбана», – ну и ходить по пластическим хирургам: липосакции, гиалуронка и прочее, причем все процедуры только для мистера Саксены.

Напоследок они попытались в последний раз избавиться от меня. Я как раз заехал к себе на старую квартиру (я бывал там раз в месяц), в паршивом районе Дели – рад снова видеть тебя, мать Ямуна, по-прежнему брызжешь химической пеной? – и среди груды рекламного дерьма обнаружил в почтовом ящике конверт. Внутри оказалась записка, набранная на компьютере таким шрифтом, будто его вырезали из газет и вклеили сюда – я не шучу, прямо фильмы семидесятых, Пран