Украсть богача - [41]

– А мне какое дело? – Руди разглядывал свои ногти. – Никакого.

Она ушла, не сказав ни слова.

– Блин, вот это сиськи, – Руди ухмыльнулся как школьник. Он думал, что я улыбнусь, чтобы ему угодить: ведь все вокруг только и делали, что старались его ублажить.

– Ну ты и нахал! – разозлился я. – Нельзя так разговаривать с женщиной. Тем более со старшей, тем более со следователем ЦБР! Да вообще ни с кем нельзя так разговаривать! Рудракш!

– Да и хрен с ней, чувак, – сказал Руди.

В этой стране женщину уважают в двух случаях: если она богиня или богатая тетушка с больным сердцем, уж поверьте мне на слово.

Руди порылся в кармане своего костюма «Армани» и выудил пакетик с каким-то белым порошком, даже знать не хочу, что это.

– Отъебись, – сказал он, и я ушел. А надо было остаться. Остановить его. Но я этого не сделал.

Через несколько дней нам прислали повестки в суд – на официальном бланке, со всеми печатями. Я велел нашим адвокатам направить ответное письмо с просьбой об отсрочке, подмазать кого нужно, чтобы перенесли заседание, но вечно ведь тоже бегать не будешь.

Еще одна трудность, черт бы ее побрал. Ты-то думаешь, что всего-навсего мошенничаешь на экзаменах в интересах богатых клиентов, все просто и мило, обычное искажение нравственных ценностей, дорогое сердцу каждого индуса, и на тебе!

Мы с Прией стали регулярно обедать вместе, и через несколько дней, когда ели сэндвичи в буфете, она спросила:

– Ты знаешь, кто такая Анджали Бхатнагар?

Я ахнул.

– А ты откуда про нее узнала? – спросил я.

– Я все-таки профессионал, – ответила она.

Прия положила передо мной свой мобильник. Страница за страницей информации об Анджали Бхатнагар, форум фанатов, обработанные в фотошопе поддельные фотки в Гугле, группы в Фейсбуке, пресс-конференции, на которых она предупреждала коррумпированных политиков, что доберется до них и до их отпрысков, видео с литературного фестиваля в Джайпуре, где она выступала перед толпой белых поклонников с рассказом об антикоррупционных расследованиях, телевизионные интервью, на которых она донимала вопросами других гостей передачи. Индия – единственная страна, где на телепрограмму приглашают все стороны конфликта, человек шесть или восемь, и наблюдают за тем, как они грызутся, так что перья летят. Это наш великий вклад в мировую культуру – ну и еще та песня в стиле бхангра[137], которую играют на свадьбах гора.

– Каждый второй в новостях – сын, кузен или любовница какого-нибудь нета. С такими, как она, лучше не связываться, – сказала Прия. – Я бы испугалась, если бы мной заинтересовалась эта женщина: хватка у нее мертвая.

Если портишь жизнь богатым и влиятельным людям, жди проблем. Я читал статьи о том, как складывалась карьера Бхатнагар: жилось ей несладко. Ее обходили по службе, угрожали убить. Газеты пестрели этими историями, просочившимися из ЦБР. Анонимные авторы очерков в государственной прессе призывали ее уволить.

Меньше всего нам нужно было, чтобы за нас принялась такая личность. Она добивалась своего. Она выводила на чистую воду людей с деньгами и связями, теперь же, как я понял, жаждала нашей крови, причем на кону стояла ее карьера: тут и не хочешь – испугаешься. Руди, чертов победитель Всеиндийских, телезвезда, – уникальный трофей.

– Нам конец, – сказал я.

Прия посмотрела на меня, наклонив голову набок.

– Только если вы сделали что-то плохое, – поправила она.

Я не мог вымолвить ни слова.

За последнее время мы с ней сблизились, и я часто отмалчивался, если хотел отгородиться от нее. Она же, пользуясь нашими отношениями, пыталась вызвать меня на откровенность – как родитель или продюсер. Но я ничего не сказал.

Молчание длилось, длилось, длилось, как вечность до сотворения мира, первозданное космическое молчание сочилось в буфет, где подавали паэлью, приготовленную в тандыре.

– Ты можешь мне все рассказать, – наконец проговорила она. – Я же знаю, ты не такой, как другие.

Но я был именно такой. Можно, конечно, убедить себя, будто ты поступаешь так, а не иначе, из-за бедности и отчаяния, но долго врать себе не получится, – вот я и не нашелся что сказать.

– Рамеш, пожалуйста, – она взяла меня за руку. – Если что-то случилось, ты можешь со мной поделиться. Я никому не скажу. Ты можешь мне доверять. Я понимаю.

Я посмотрел на ее руку в моей.

Прозвенел звонок: обеденный перерыв закончился, и сотня сотрудников с дружным стоном поднялась из-за столов. Я же сделал то, чего мне меньше всего хотелось. Я забрал у Прии свою руку.

Во взгляде ее промелькнуло разочарование, и она стала собираться. Я пробормотал какое-то извинение и ушел. Я не выдал себя, но понимал, что нужно будет придумать какое-то объяснение – для Прии.

Надо было спросить себя, чего я хочу.

Я хотел ее. Я вдруг осознал, что не хочу бесконечного богатства. Тачки, деньги, слава – все это нужно лишь мудакам. Я же вел себя точно и не индус: не нужна мне красивая картинка для Инстаграма. И осознание этого крепло во мне день ото дня.

И в тот день, вернувшись домой с работы, я написал Прии. И пригласил на свидание.

Ответа ждал нервно, как школьник – результатов Всеиндийских (ну хорошо, как школьник, чьи родители не обратились ко мне).