— Легче? — нагнувшись к его уху, поинтересовалась она. Легонько поцеловала чуть ниже виска — край шрама.
— Гораздо… — он с удовольствием выдохнул, блаженно улыбнувшись, — ты даже не представляешь, насколько…
Маленькая победа ее окрылила. Изель выглядела по-настоящему счастливой, когда услышала это.
А потом засмеялась, едва Каллен перевернул ее на спину, меняя их положение. Снова навис сверху, но теперь с улыбкой, а не гримасой боли. Теперь спина его больше не беспокоила…
— Отметим удачную покупку ёлки? — вкрадчиво позвал он, с небывалой нежностью глядя на девушку. У нее был чудесный румянец на щеках, очаровательные пухлые губы, скулы, которые хотелось целовать бесконечно и неимоверно гладкая персиковая кожа. Не белая, не ледяная… теплая. Как в сказке.
Эдвард до сих пор не мог взять в толк, за какие прежние деяния этой ночью ему так повезло. Он знал, что уже не отпустит от себя это создание с каштановыми локонами, разметавшимися по подушке и согревающими карими глазами. Если он еще не влюбился в нее — как в глупой детской россказни, под стать инфантильным принцам, с первого взгляда — то уже точно был близок к этому.
И завтра за то, что свернул на четыреста тридцать четвертое шоссе, намеревался отблагодарить Джаса по-настоящему. Как и всех тех, кто организовал такой подарок, разобрав накопленные им дела для рождественского вечера…
— Ты что, больше не купишь ёлок? — засмеялась Эль, прогнувшись, чтобы пустить его руки под свою спину и понежиться в крепких объятьях, — у меня их целый базар, а Рождество уже наступило…
Эдвард хмыкнул, невесомо поцеловав девушку в лоб.
— Для начала нам бы украсить эту, — и кивнул на несчастную зеленую колючку, замершую в углу комнаты. Теперь эта ёлка казалась ему самой красивой из возможных. Теперь он всегда будет покупать рождественское дерево.
— А ты мне поможешь? — просительно прошептала Эль, аккуратно погладив оставшуюся часть его шрама, с трепетностью. Эдвард едва не замурлыкал… ей действительно было жаль!
— Обязательно, — легонько, не желая напугать, поцеловал покореженные пальцы. Сначала на левой руке, потом на правой. С сожалением.
— Неудачно прокатилась на лыжах, — словно бы извиняясь, виновато проговорила Изель.
Мужчина утешающе пригладил каштановые волосы:
— Я научу тебя, чтобы больше такого не повторилось. И поеду рядом.
— Хранитель… — ее губы изогнулись в очаровательной улыбке, а глаза подернулись прозрачной пеленой, — спасибо…
Эдвард был не в состоянии больше сдерживать ласки, трепещущей внутри и рвущейся на свободу от вида этой женщины:
— Пожалуйста, моя девочка. Счастливого праздника. — Сладко пробормотал он, не стесняясь своего голоса и вырвавшихся наружу эмоций, и отмел все разговоры, склонившись над ее безупречным телом, — если ты так хочешь, я куплю все ёлки… для тебя.
А потом провел дорожку поцелуев по ее шее, спускаясь вниз. Наслаждался возможностью сделать это:
— У меня есть жизнь, Эль… у меня теперь тоже есть жизнь. «Ég á líf»!
И засмеялся. Заливисто. Счастливо.
