Ты все ближе - [13]

— Привет, мам. — Рыдания. Я размешала кофе и вытащила печенюшку. — Что с тобой? Ты упала? Тебе нужна помощь? — спросила я, прожевав печенье.

— Мне никогда в жизни не было так стыдно, — шмыгнув носом, сказала мама.

Будь я рядом, постаралась бы не ранить ее чувства, начала успокаивать, но здесь, в гостинице, — разбитая, одинокая, бездомная — я вдруг подумала: «Стоп. Это у меня куча проблем, а не у тебя!» И сказала:

— Не может быть. Что ты натворила?

— Не я, а ты. Я сейчас говорила по телефону с твоим несчастным мужем. Он плакал, как ребенок. Сказал, что ты ушла от него, даже не объясняя причин. Невероятно! Мы виделись месяц назад, и ты ничего мне не сказала!

Забавно. Не слишком долго Том выслушивал мамины соболезнования. Неужели и вправду расстроился? Я впервые представила, как он сидит по вечерам в пустом доме совсем один. Друзей у него практически не было, только приятели с работы, с которыми можно посидеть в баре. Он не привык жить один. Ему тоскливо. Одиноко. Пьет, наверное, больше, чем обычно. Впрочем, какое мне дело?

— А его бедный сыночек, — тяжело вздохнула мама. — Еще одна разбитая семья.

Я хотела напомнить, что у Джоша есть родная мать, которая разошлась с его отцом гораздо раньше меня, но в этом не было смысла. Женщины не бросают мужчин. Таково было правило, по которому жила моя мать. Женщины не должны бросать своих мужей. Они должна прощать, забывать плохое и поощрять их заняться каким-нибудь хобби, ради которого он будет уходить из дома, желательно каждый вечер и по выходным.

— Как там папа? — спросила я, не слишком вежливо прервав мамины пророчества, что Джош плохо кончит, станет безработным, беспомощным и безнадежным наркоманом, и все только потому, что я ушла от его отца. Она не спросила, как я и даже где я живу. Она считала, что неприятности у нее, а не у меня.

— Он в отчаянии, — сказала она и вновь разрыдалась. — Я тоже. Как ты могла так с нами поступить?

Я услышала на заднем плане голос отца, который спрашивал, куда подевалось шоколадное печенье. Видно, как и я, пытался найти утешение в еде.

— По крайней мере, на некоторое время мы будем избавлены от позора, — продолжала мама. — Твоя сестра пригласила нас в гости. Мы улетаем на следующей неделе, в понедельник. Она попросила взять обратные билеты с открытой датой. Мы можем оставаться, сколько захотим.

Моя сестра Фиона жила в Австралии. Не знаю, каким чудом маме удалось выцарапать у нее это приглашение. Я знала, почему Фиона велела маме взять билеты с открытой датой: хотела, чтобы в случае чего мама могла отправиться домой в любой момент.

— Мам, а можно мне пожить у вас, пока вас не будет? — спросила я. — Буду поливать цветы и присмотрю за домом.

— Присмотришь за домом? Спасибо! После того что случилось в прошлый раз, я не могу доверить тебе ключи!

«Прошлый раз» случился двадцать лет назад. У меня вырвали сумку средь бела дня, в которой были ключи от их дома.

Надо искать квартиру, а я и так на мели. Мне было не очень уютно в родительском доме, но всяко лучше, чем снимать жилье.

— Вы бы меня очень выручили. Обещаю, я буду осторожна.

— Нет, нельзя, — отрезала мама. — Мы лучше просто запрем дом. Возможно, нас не будет несколько месяцев. Фиона по нам страшно соскучилась. И что я скажу соседям?

— А при чем здесь соседи?

— Понимаешь, мне вовсе не хочется, чтобы ты столкнулась с миссис Дженнингс и рассказала ей о своих делах. Ее дети не доставляют никаких хлопот. А ты вот-вот разведешься с мужем, и у тебя даже детей нет.

У меня на глазах выступили слезы при мысли о ночах, проведенных в надеждах и молитвах о ребенке. И мать знала, как сильно мне этого хотелось. Я имела глупость ей довериться. Она же заявила, что некоторые женщины не созданы для материнства. Я долго не могла простить ей это высказывание.

— Ладно, мне пора, — сказала я.

Она начала было протестовать, но я нажала кнопку, и ее голос исчез как по волшебству.

Чуть позже, когда я немного успокоилась, пришло сообщение от отца.

Прости, милая. Ты же знаешь маму. Целую.

Я знала маму. И папу тоже. Он все спускал ей с рук. Всегда старался ее успокоить, как будто его роль в жизни заключалась в том, чтобы сглаживать ее деспотичный характер. Я долго не понимала, что похожа на него. На папино сообщение я не ответила. Не знала, что ему сказать.

Когда я готовилась ко сну, пришло сообщение от Тома.

Надеюсь, ты пережила этот разговор. Не позволяй ей на себя давить. Целую.

Как ни странно, меня это успокоило. Том был единственным человеком в моем окружении, кто действительно знал, какая моя мама. Перед моими друзьями она успешно притворялась хорошей, и я никогда не пыталась убедить их в обратном, зная, что они поверят своим глазам, а не моим словам. Хотя я рассказывала о ней Гарри, он никогда с ней не встречался и не видел разочарования и боли на моем лице в моменты наших стычек.

Я посмотрела на часы. Начало двенадцатого. Том сейчас лежит на мягких подушках из гусиного пуха, накрывшись легким, как облачко, одеялом. Серое шелковое покрывало на краю кровати, шерстяные ковры, приглушенный свет. В ванной комнате — стильная душевая на двоих. Я обвела глазами гостиничный номер — вроде бы все хорошо, но я здесь одна. Не просто одна. Бездомная. Безработная.