Твой последний врач. Чему мертвые учат живых - [62]

– Да, конечно, мне нужен ваш паспорт и желательно вспомнить хотя бы месяц, когда проводилось исследование. Вместе со стеклами мы отдадим вам и парафиновые блоки, но их нужно сразу же отнести в центр, слышите меня? Вы сейчас еще какие-то дополнительные исследования проходили? Может, есть новые симптомы?

– Да, слышу, я все сделаю. Я прошла МРТ тазовой, брюшной и грудной полости, и мне сказали, что у меня множественные метастазы в ближайшие органы и частично в кости. Это уже неоперабельно, и мне, скорее всего, придется ложиться в паллиативное отделение. Мне тяжело ходить – приходится опираться на трость, я плохо сплю, сильно похудела. А я все думаю, если бы он тогда мне сразу сказал про диагноз, пускай бы удалили матку или назначили химиотерапию, не страшно, у нас уже двое взрослых детей, но, может, тогда бы все действительно было хорошо?

– Мне очень жаль, что вас лишили права выбора, – мягко сказала Саня. – К сожалению, мы не можем предсказать будущее и со стопроцентной вероятностью предположить, каким был бы исход. Конечно, ваш муж хотел сделать как лучше, скрывая правду о диагнозе, старался уберечь вас от излишних переживаний. Возможно, он делал это из большой любви, но это все равно, что не говорить человеку, находящемуся в доме, что на кухне пожар, чтобы не волновать его. Я думаю, что каждый имеет право знать правду о своем диагнозе и самостоятельно принимать решение, как ему себя вести. Искренне желаю вам моральных сил перенести все, через что придется пройти.

Женщина благодарно улыбнулась ей и поставила чашку на стол. Саня позвонила по стационарному телефону в лабораторию, попросила Дашу подойти и проводить женщину к ним, а также выдать необходимый материал. Когда дверь за ней закрылась, я все же задала беспокоящий меня вопрос, который не решалась озвучить, дабы не вогнать страдающую женщину в еще более упадническое настроение.

– А почему она пришла только сейчас? Неужели за все двадцать лет она больше ни разу не обследовалась?

– Прекрасный вопрос, Танчик. Наши люди, кроме медиков и государственных служащих, зачастую плюют на плановую ежегодную диспансеризацию с высокой колокольни. Надеются на русское авось. Только вот зачастую рак не болит до тех пор, пока станет неоперабельным. И пока действительно жареный петух не клюнет и черные гангренозные стопы не начнут отваливаться, пациенты никуда не пойдут. Если ты поливаешь увядший цветочек, то это его не спасет: нужно все профилактировать и не доводить до критических состояний. Все понимают только через боль и страх, что это такое. Если ты говоришь что-то абстрактное типа «алкоголь – это плохо, он поражает печень и мозги», все кивнут и продолжат пить дальше. А если наутро они чувствуют, как вместе с похмельем к ним приходит интоксикация и нежно гладит их по кружащейся головке, тогда уже в ход идут все доступные народные средства и молитвы в духе: «Господи, если я не умру, то точно брошу пить. Я больше никогда не буду брать в рот ни капли спиртного, только пусть меня отпустит».

– Ох уж эти ненастоящие сделки с судьбой, о которых все забывают сразу до следующей пьянки!

– Да-да, никогда не доверяй обещаниям пьяного человека. Кстати, алкоголизм может быть и скрытым, причем таким, что даже близкие люди не понимают, что их родственник спивается.

– Это как? Я думала, что запах спиртного и перемену настроения скрыть невозможно.

– Ты начинаешь пить, когда дома никого нет, чтобы не слышать осуждение или беспокойство за себя. Либо пьешь ближе к полуночи, когда все спят, а к утру все уже выветрится. Дома если и пьешь, то прозрачные напитки типа джина или текилы, смешивая с обычной или сладкой газировкой. Открыть самому себе глаза на проблему позволяет контроль потребления. У меня был календарик, где каждый день был в форме бокала: если пьешь – отмечаешь бокальчик красным, если нет – оставляешь прозрачным. Всего лишь месяц честной записи, и я стала пить реже одного раза в месяц, то есть пью только тогда, когда мы идем с подругами в бар, а иногда и того реже – бокал шампанского на Новый год и в день рождения.

– А со стороны ты кажешься такой собранной! Не думала, что тебе нужно было себя дополнительно контролировать с помощью приложений, – искренне удивилась я.

– Это было давно, еще лет восемь назад. Я не хотела становиться похожей на свою мать.

Мне всегда казалось, что родители должны вдохновлять нас, но иногда лучшее, что они могут нам дать, – это наглядный пример того, как делать не надо. Может, бежать навстречу своей мечте менее продуктивно, чем бежать от того, чего ты не потерпишь в своей жизни?

В дверь снова постучали – на этот раз бойко и настойчиво. Что-то многолюдно у нас сегодня!

– Открыто! – громко сказала Саня.

В кабинет вошел молодой человек лет тридцати. Видно было, что он очень переживает, но старается держать себя в руках.

– Здравствуйте, сегодня к вам привезли мою маму. Я бы не хотел, чтобы ее вскрывали, вы можете просто так отдать нам… э-э-э, тело? Чтобы мы ее завтра похоронили? – спросил он.

– Здравствуйте. Могу, конечно, но для этого вам нужно обратиться к главному врачу, который примет решение, удовлетворить вашу просьбу или нет.