Твердая порода - [63]

— Что, мастер, значит, из скважины получили камень? И это понятно. Мы же сами в забой камни валили.

— А по-моему, яиц туда многовато спустили, — подковырнул Фархутдин.

— Ставят буровую на первую попавшуюся кочку и мучают людей, мать их так! — Еланский выдернул из-за пояса свои рукавицы, хлопнул ими по земле. — Что мы тут стоим? Нужно сматывать отсюда удочки!

Откуда-то из толпы высунул свой маленький нос и Мутгарай;

— Еланский правду говорит! Чего вертеть мельницу без муки? Вы как хотите, а лично я, например, ухожу из бригады!

— Скатертью дорога! — вдруг озлился на него Кадермат. — От тебя ни молока, ни шерсти, ни мяса. Не-фтя-ник!

Вот тут-то и нашел подтверждение своим давним словам Миргазиян Салимов.

— Говорил я тебе, мастер, — нельзя собирать на буровой всяких колхозников! Видишь, какие они на поверку! Рабочие до первой беды! Кто хочет, пусть уходит, а я в такой момент бригаду не оставлю. Я из рабочей породы, понял ты, крестьянское дите? Найдем нефть, мастер, найдем!

Много ли нужно человеку? Даже вот эти почти бессвязные мальчишеские слова облегчили душу Зубаирова. Ему хотелось сказать этому горячему потомку татарских рабочих: «Спасибо, родной, умница, славный!» Но он только положил на плечо Миргазияна руку. Шагнул вперед, ладонью вытер лоб.

— По-вашему, разведка должна обязательно находить нефть? Нет, для дела бывает важным и отрицательный результат. Наша цель — поиски, эксперимент…

— Вот и копайся в своих экспериментах!

«Это, кажется, Саакян крикнул. Следовало бы ответить, но надо быть выше горы…»

— Хорошо, — Зубаиров сделал еще один шаг. — Не-возражаю: кто хочет, пусть уходит! Ну, кто начнет? Ты, Мутгарай? Еланский, ты? Может, Сапарбай собирается? Саакян?

Мастер рукой указывал на каждого, но никто не тронулся с места.

«Куда я теперь поеду? — подумал Сапарбай. — На родину? Райханы там нет, да и жить негде…» Ну ладно, а куда, скажите, поедет Еланский, который кроме профессии бурильщика да гирь своих ничего нигде не имеет? Мысль о Вале, кажется, не позволяет думать об отъезде и Тин-Тинычу. Кадермат, Миргазиян, Фархутдин — эти без буровой никуда. Разве только Саакян возвратится в Туркмению, к везучему Ибрагиму-заде, да и то едва ли. А вот Мутгарай, пожалуй, и вправду уйдет…

— Ты нам все же скажи, мастер, — подал голос Сапарбай, — нас геологи да приборы обманули или мы сами не туда пошли?

Зубаиров грустно улыбнулся:

— Если нефть найдешь — хвалят приборы и геологов, если ее нет — виноваты мы… Ладно, ребята, не вешайте носы! Трубы пока крутите, чтобы не схватило. Я поехал в контору.

Что-то будет… Никто не расходился. Ждали покуривая, разглядывали низкое серое осеннее небо.

Мутгарай отчужденно сидел на краю бурового моста и разглядывал территорию! Эх, хозяева! На площадке как попало валяются трубы, у сарая горой лежит цемент, поверху он взялся коркой. Бревна, бруски, доски в мазуте и грязи. Хозяева! Нефти нет, а они попусту тратят время и дорогой материал. В эту холостую скважину одного цемента марки «600» ушло уже сотни тонн! Да колхозы за этакое добро отдали бы половину своего достатка. Сколько из него можно было построить коровников, сколько силосных ям заложить! А трубы. Километры сортового металла загублены под землей! Из одних только списанных труб можно было б сделать водопровод для целой деревни, провести воду на те же язтургайские фермы, а то там девки да бабы все руки себе отматывают из-за воды. А сколько тут солярки да керосина зря уходит! На полях из-за нехватки горючего трактора простаивают, а здесь, надо не надо, гоняют дизеля день и ночь. Их бы в колхозную мастерскую, эти дизеля… У настоящего хозяина не пропала ни одна бы доска и всякий бы брусочек в дело пошел: где крылечко подновить, где стойки к воротам…

— Едут!

В Калиновую рощу срочно прибыли и директор конторы, и главный инженер, и главный геолог. Было о чем подумать и поспорить. До этого разведчики, на какой бы восточной точке Татарии ни закладывали скважину, получали нефть, много нефти. Границы Ромашкинского месторождения росли и ширились. Сначала стали известны южные границы, затем — восточные. Постепенно, как бы ощупкой, буровые вышки шагнули на север и северо-восток. Сегодня дороги от Вишневой горы тянутся на шестьдесят — семьдесят километров и почти дошли до Камы. Таким образом, разведочно-поисковые работы до сих пор подтверждали расчеты и научные предположения ученых и геологов. Было твердо установлено, что Ромашкинское месторождение — невиданное доселе в стране, уникальное.

Изображение этого месторождения на картах напоминало открытый амбарный замок, западные границы которого охватывала Язтургайская дуга. Дужку этого гигантского замка и должна была запереть бригада Зубаирова.

Руководители, прибывшие из конторы, будто сроду не видали буровой, внимательно осматриваясь, обошли скважину. Потом собрались у желоба и долго рассматривали поднятый из недр шлам. Да, эти кристаллические зерна из девонского пласта свидетельствовали, что бур наткнулся на фундамент.

Камиль с интересом наблюдал за гостями. Вот один из них, видно, самый большой начальник, понюхал-понюхал шлам и с досадой швырнул его на землю.