Твердая порода - [60]

— Куда так принарядился, Мутгарай? Боюсь, как бы и девушка за тобой ко мне не прибежала, — Фарида деланно засмеялась, хотя ей сейчас хотелось всплакнуть.

— А что, сидеть в мазуте, что ли? — небрежно сказал Мутгарай, будто так одевался каждый день после работы.

— Ой, за дочкой побегу! — вспомнила Фарида.

Когда она привела Фатыму от свекрови, Мутгарай сидел у стола и разбирал ее старые настенные часы с боем. Фарида облегченно вздохнула: «Парень не из гулящих»…

— Чего в клуб не идешь? — осторожно проговорила Фарида. — Там сейчас полы трещат. С приездом буровиков весь Язтургай ожил!

— Пошел бы, да у тебя часы бьют по четырнадцать раз. Решил проучить их!

Фарида с удовольствием рассмеялась. Ее часы иногда по ошибке вместо трех бьют семь, а вместо семи — почему-то одиннадцать. Нет, недаром говорят, что в доме без хозяина черти заводятся!

Мутгарай не пошел в клуб ни завтра, ни послезавтра. Вернется с вахты, возьмет пилу, топор, молоток с гвоздями — и давай искать себе какую-нибудь работу в доме или на дворе.

Фариде и приятно, и трудно. Мутгарай уже расколол скопившиеся за несколько лет толстые корявые чурбаки, прибил сорванные ветром доски сеней, отремонтировал оконные рамы. Более того, перебрал и подновил накат завалившегося погреба, поставил подпорки к плетню.

Конечно, женщине, несколько лет не знавшей никакой помощи со стороны, все это было кстати, но она жалела Мутгарая, сильно устающего на буровой, и побаивалась злых языков односельчан. Кроме того, за работу ведь и платить надо…

Она не выдержала и подошла как-то к парию, возившемуся во дворе.

— Напрасно беспокоишься, Мутгарай. Ты же рабочий человек, тебе отдохнуть нужно…

— Что за отдых? — удивился Мутгарай. — Я и так, слава богу, день работаю, два отдыхаю. Без работы я болею…

— А если я не сумею заплатить?

— Что ты говоришь, Фарида! — обиделся парень. — Кто у тебя просит платы?

— Все равно нехорошо заставлять человека работать даром.

— Хо, если хочешь знать, в Карабагае я хозяину квартиры отгрохал такую баню! Серьезно! Начал просто от нечего делать, а получилась настоящая баня!

— Баня, баня! Тогда вот иди-ка в баню! Сегодня там свекор затопил. Не посчитайся, что далеко, сходи!

Ну, если уж в баню, так Мутгарай пойдет и на край света! Он и сам хотел попросить Фариду, чтоб устроила его побаниться к кому-нибудь из соседей, да постеснялся. У самой-то Фариды бани нет…

Фарида торопливо стала объяснять, как пройти к дому свекрови.

— Да не так уж и далеко. Поднимешься по переулку и свернешь направо. По улице пройдешь до моста и в гору. Они на горе, в углу. Прозвище свекра — «Утка-Давлетбай». Спроси — всякий скажет, — она весело рассмеялась. — Стой! Я, значит, есть сноха утки? Большой пятистенный дом с тесовыми некрашеными воротами. Собаки нет, иди смело…

Да из-за бани Мутгарай пойдет на край земли! Разве это баня была, землянка Кадермата. Вот в деревне у Мутгарая была по крайней мере баня! Стоило плеснуть ведро воды на раскаленные камни, то редко кто выдерживал не только на полке, но и на полу. А Мутгарай даже не пригибался. В этой адской жаре он надевал шапку и рукавицы, забирался на полок и, смягчив на камнях березовый веник, парился до изнеможения. Потом с бьющимся сердцам спускался с полка и, облившись холодной водой, отдыхал. И так до трех раз. Потом, распаренный докрасна, растягивался на застеленном соломой холодном полу предбанника. Тело становилось легким, воздушным, и на тебе уже ни грязинки, ни пылинки и после недельной работы в поле никакой усталости, одна сладкая истома. И мысли такие, будто ты безгрешный младенец в люльке…

Мутгарай быстро разыскал дом Утки-Давлетбая. Зашел прямо в дом, с порога приветствовал хозяев по старинному обычаю, со стариком поздоровался двумя руками.

Встретили радушно. Старик и старуха приняли Мутгарая как своего и совсем забегались вокруг. Наперебой говорили «раздевайся», «проходи», «будь гостем». Да, в свое время Фарида попала в хорошую семью, ничего не скажешь…

Чистота и аккуратность в доме соответствовали и обстановке бани хозяина. Стены побелены, полки и полы вымыты до желтизны, белые деревянные шайки стерильно чисты. В бане стоял топкий аромат березового веника с душицей.

Нет, никто на буровой так не любил деревенской бани, как Мутгарай! Он по своей привычке трижды подымался наверх, предварительно добавляя на камни, стонал, фыркал и пыхтел от несказанного удовольствия. Размышлял: «Нет, из-за одного этого не останусь в разведке! Что на свете может сравняться с деревенской баней!» Влез на полок в четвертый раз, сверх нормы, и опять заиграл веником: хлестал себя по спине, по плечам, жег живот и бедра. Только листья отлетали. Мутгарай вошел в раж и никак не мог остановиться, истязал себя уже голыми прутиками. Вот это баня!

В дом Утки-Давлетбая Мутгарай вернулся вконец обессиленным. Его широкое лицо обмякло и будто бы даже распухло. И без того красное, оно сделалось совсем уж под цвет перечного стручка, что одиноко горел в цветочном горшке на подоконнике.

Рубашка Мутгарая прилипла к телу, с носа и мочек ушей капал пот.

Мутгарай хотел только поблагодарить хозяев, но его пригласили к чаю. Парень не стал возражать. Дома он как раз это и любил — после бани вволю попить чаю со смородиновой пастилой и земляничным вареньем!