Турецко-русская война 1710–1713 гг. - [119]
23 сентября 700 катунянцев напали на окрестности Грахова и угнали оттуда скот.
10 октября 30 тысяч турок начали наступление с трёх сторон к сердцу Черногории — Цетинье. Из Сараева с пушками малого калибра двигались 15 тысяч войск Нуман-паши — янычары, сеймены, ополчение из мусульман и православных — тех, кто не участвовал в восстании 1711–1712 гг. и кто хотел отомстить черногорцам за прошлые набеги[1044]. Со стороны Албании поднялось 8–10 тысяч албанцев Ахмеда-паши, известного по походу 1712 года. Пять тысяч мусульманских и православных ополченцев пошло с герцеговинским Бечир-пашой. Против племени грблян предусматривалась акция с моря. Подобная сила и угроза голода привела к раздорам. Пропала вера в успех, часть людей ушла в горы, но 1200 героев Катунской нахии предпочли сражаться. Каратели свирепо охотились за людьми «московского войска», уничтожая всех, в том числе женщин, детей, стариков даже в венецианских владениях. Такой жуткой катастрофы никогда не знала история Чёрной Горы.
26 октября 1714 г. перед отъездом в Россию через Котор и Вену, Даниил обратился к соотечественникам: «Ждите царя Петра и пусть каждый следует заповедям его царства. А кто по неправде или личному злу не будет [этому] следовать, помните — умрете»[1045]. 27 ноября 1714 г. из Вены он писал в Петербург, чтобы Россия не забывала о верной службе тех христиан, которые укрылись в горах.
Восстание в Черногории, несмотря страшную катастрофу 1714 г., было оправдано. Можно было бы, как валахам, грекам и болгарам, не откликнуться на призыв русского царя в 1711 г. и избежать резни. В таком случае крупнейшая веха черногорской государственности была бы отнесена на более позднее время.
В 1711 г. племена Черногории выступили как сплоченный и независимый политический организм и стойко сражались во время Турецко-русской войны. Вписать в русско-турецкие договоры пункт об амнистии черногорцам не было возможности. Не могло быть и речи о том, чтобы в пользу сербских подданных султана русская сторона выставила какие-либо условия, как это произошло после Первого сербского восстания 1804–1813 гг. Россия в то время не могла оказать помощи не только Черногории, но и себе. Черногорское восстание, проходившее без внешней помощи — только за идею славянской взаимности и свободы — осталось в истории Европы примером взлета народного духа.
В 1715 г. в Петербурге владыка предложил наградить 60 героев-воинов золотыми медалями[1046]. Царь отчеканил 160 золотых медалей и пожаловал 10 000 рублей сербскому народу на восстановление монастырей и церквей, церковные книги, утварь и облачение. 9 июля 1715 г. всем ратоборцам за геройство и вспоможение Российскому царству Пётр I написал благодарственную грамоту[1047]. Так Россия, впервые установив русско-черногорские отношения в 1711/1715 г., косвенно стимулировала становление черногорской государственности.
Вероятность войны на юге России стала окончательно исчезать, когда «пронеслось» о войне османов против Венецианской республики. Турки имели «великую ненависть» на венецианцев из-за потери Пелопоннеса-Мореи, «которая у них зело у всех на сердце лежит». В Алжире, Тунисе, Триполи и «других барбарейских местах» было приказано «изготовить» 20 кораблей. Такое же количество, кроме галер и мелких судов, должно было собрать и купечество. Набирались матросы и «морские солдаты — левенты». На Босфоре в то время ремонтировались 33 корабля и строились 4 новых. За работами почти ежедневно наблюдал садразам Али-паша. В июле готовились порох, пушки, мортиры, припасы для флота, ковались сотни тысяч сабель и делались ружья. Сам султан и дамат Али-паша наблюдали, как «мечут бомбы». Провиант с Дуная и Чёрного моря было велено перевозить в Царьград и Салоники. Для отвода глаз говорилось, что провиант в Салоники собираются против черногорцев, «которые и посе число им непокорливы и никакой дани им не платят, как преж сего было обыкновенно. И подлинно то, что послан против оных Чюперли Нуман-паша, которой преж сего был недолго везирем. И велено ему с бошняцкими и с албанскими пашами совокупясь, трудится их искоренить, как о том и Маврокордат к нам приказывал. Також и от иных многих мы заподлинно уведомлены, но многие разумные люди разсуждают, что то учинено у турков токмо для претексту, чтоб под оным чинить против венециян свои предуготовления. И умножа тамо войска и поставя в квартеры в близости от их рубежей, потом вдруг незапно на них нападение учинить, ибо против монтенегринов им толь многих воинских предуготовлений чинить не для чего, понеже их малолюдно и живут в таких неприступных местах и горах, что их добыть трудно. И только разве принудить гладом»[1048].
Петербургу с разных сторон советовали ни в коем случае не помогать венецианцам[1049]. А. И. Дашков убеждал «удаляться» от интересов Венеции, чтобы не навлечь войны на Польшу и Россию. В феврале 1714 г. Дашков сделал правильный вывод, что турки не начнут войны в 1714 г. ни против русских, ни против поляков, так как время для подготовки войск уже прошло, а приверженцы шведов — князь М. Вишневецкий, К. Кшишпин, А. Шмигельский, Ю. Потоцкий поедут к Августу II «просить прощения за свои преступления»
