Турецко-русская война 1710–1713 гг. - [118]
С казачеством на Правобережной Украине навсегда было покончено. Часть запорожцев ушла на русскую сторону, часть бежала во владения хана, который, выдавая желаемое за действительное, пытался уверять, что на правом берегу Днепра и без турецких денег соберётся якобы до 40 тысяч казаков. Часть же старшинской верхушки обещала исламскому покровителю «дань великую, дабы из-под державы царской свободитца и под протециею турецкой состоять».
В польско-литовской республике в то время сильное возмущение вызывал произвол саксонских войск. «Вельможи, духовные и светские чины и простые люди» клеймили Августа II «тираном», отнявшим у них вольность и отказывались содержать его армию. В начале 1714 г. османы снова требовали от поляков уступки части Правобережной Украины, «а по последней мере, хотя на несколько часов оной расстоянием». В марте 1714 г. Али-паша угрожал польскому посольству, что двинется с двухсоттысячным войском в Польшу, если «непостоянные и оплошные» поляки не согласятся на поселение казаков на коронной Украине, и «озлобясь, выслал [польских послов] от себя с лаею». Но посол Хоментовский не мог отступать от инструкции, выписанной Сеймом и стойко отказывался приписывать к Карловицкому договору какие-либо дополнения и «своею гордостию и запальчивостью» довел до разрыва переговоров. (Саксонский резидент в Турции Ф. И. Гольц жаловался Шафирову, что Хоментовский «человек нерадетельной, оплошной в делех… и что он и турок привёл [в раздражение] своею гордостию».)
24 марта 1714 г. комендант из Меджибужа писал А. Н. Сенявскому, что турки копят силы в Приднестровье и продолжают «стращать» войной, строят склады провианта и наводят мост под Хотиным[1037]. Великий коронный гетман паниковал и слал курьера за курьером к Шереметеву с просьбой о помощи, уверяя, что турки смогут водрузить на польский трон Лещинского. Но Пётр I, уверяя, что «имеет неразрушимую дружбу и вечной союз с королём полским, а особливо с Речью Посполитою», приказал Шереметеву ни на пядь не преступать российские границы, чтобы не спровоцировать очередной конфликт. Вместо военной помощи Сенявскому послали деньги из Киева[1038].
Декорации радикально сменились, когда австрийцы заявили в Стамбуле о своём мире с Францией 7 марта 1714 г. в Раштатте (Южный Баден). Теперь войска Габсбургов могли быть переброшены на Балканы. 2 апреля 1714 г. рейс-эффенди и везир крымского хана возобновили переговоры с Хоментовским, требуя за свой отказ от Украины хотя бы официального разрыва русско-польского союза.
12 апреля поляки согласились приписать к Карловицкому договору «бессильные» дополнения. Речь Посполитая и Август II обязывались содержать первый пункт русско-турецкого договора от 13 июня 1713 г. о невмешательстве России в польские дела. Когда Карл XII со шведами и 6-тысячным мусульманским конвоем будет двигаться от Снятыни до Гданьска, не будет допущено никаких вмешательств поляков, русских и шведов. Конвой не позволит шведам вступать в контакт с поляками. Польское войско будет предшествовать или следовать на расстоянии двух часов езды от процессии. Русские не войдут ни в польскую «нижнюю Украину», ни в прочие польские земли. Не позднее, чем через 20 дней после входа Карла XII польские эмигранты присягнут Августу II, а польская республика амнистирует их и вернёт им имения[1039]. Вписать пункт о разрыве союза с Россией польский посол отказался.
12 мая 1714 г. Маврокордато заверил русских в мирных планах Порты: «Порта имеет ныне добрую склонность к стороне Царского Величества, понеже за что была злоба преж сего и суспиция, то всё ныне искоренено, и тако не имеют они никакого намерения против Его Величества, но зело злобны на венецыян… На них война в год или в два учинится. А для собственной своей безопасности […] хочет Порта […] укрепить все свои пограничные места от страны Царского Величества и от Польши, яко же Азов, Бендерь и Браилов и Хотин». Относительно мазепинцев было сказано: если хан не найдёт места, где поселить изменников-казаков у себя «дабы могли прожить в покое и безсорно», то выбьет их «из сего Империя»[1040].
В мае же Польша восстановила полный контроль на всей спорной территории от Днестра до Киева.
Урегулировав отношения с Москвой и Варшавой, Стамбул решил расправиться с союзником России в «Карадаге» (Черногории). Весной и летом 1714 г. Черногория ещё оставалась свободной. Черногорцы и племя грблян продолжали нападать на турок Герцеговины, сжигали и забирали имущество тех, кто отдавал заложников и харадж[1041].
Шафиров писал Головкину со слов И. Маврокордато, что турки концентрируют боеприпасы в Солуни и готовятся покарать черногорцев, которые до сих пор непокорны и не платят дани[1042].
20 июня 1714 г. Маврокордато успокаивал, что слух о военных приготовлениях против России ложен, что посланы указы в Македонию идти войскам на сербов Черногории, чтоб их «весма искоренить». В июле 1714 г. Али-паша заявлял, что «мир сей с Царским Величеством свято и ненарушимо от Порты содержан будет».
Вождём очередного карательного похода был назначен боснийский бейлербей Нуман-паша Кёпрюлю. Месть за помощь России (при продолжавшейся глухой блокаде со стороны венецианцев и дубровчан) была ужаснее, чем молдаванам, перешедшим на сторону царя в 1711 г. В конце июля или в начале августа 1714 г. на сборе черногорских племен возникла разноголосица. Большинство высказывалось за признание власти султана в случае снижения хараджа. Катунская нахия (1200 воинов) и владыка Даниил стояли за независимость и отпор карателям
