Трудный рейс Алибалы - [43]

Поначалу Алибала, как и многие, не одобрял образ жизни Асадуллы-киши. Зачем, стоя одной ногой в могиле, держаться руками и зубами за эти пыльные тома, написанные бог весть когда и неизвестно для чего? Но потом, узнав, что авторитетные люди из академии высоко оценили библиотеку Асадуллы-киши, он поверил, что эти потрепанные тома с пожелтевшими страницами хранят многие мысли, что они очень нужны людям и что старику стоило дрожать над ними. Сам он книг не читал; когда-то, когда был еще маленьким, в доме было несколько книг на арабском алфавите, но поскольку никто не умел читать, их порвали и выбросили. Да, каждый в мире занят своим делом, по-своему живет и по-своему завершает свою жизнь, и никто не называет свое молоко кислым… Видно, Асадулле-киши нравится жить отшельником среди книг, и тут ничего не поделаешь. Но он, Алибала, от одиночества глупел, терялся и не знал, что делать.

Было одиннадцать часов утра, когда Алибала со свертком в сетке поспешил в больницу. Подумал было заглянуть на базар, купить цветов, но что-то удержало его. Из микрорайона до железнодорожного вокзала, рядом с которым находилась больница, он мог доехать автобусом. Но автобус шел долго, делал частые остановки; Алибала хотел скорее увидеть Хырдаханум и поэтому остановил такси.

XII

Он надеялся, что его сразу проведут к жене. Но получилось иначе. Выяснилось, что Хырдаханум находится в отделении реанимации. Алибала слышал, что в это отделение кладут самых тяжелых больных, чаще всего — с сердцем. У них особый режим, за ними особый уход. Сначала намеками, а потом и напрямик ему сообщили, что состояние жены тяжелое, что у нее инфаркт миокарда и что она пролежит в реанимации дней двадцать. Ей нельзя двигаться с места и ни в коем случае нельзя волноваться, нужен покой и только покой. Пройти к ней нельзя, в крайнем случае можно заглянуть с разрешения заведующего.

Алибала кинулся за разрешением. Но заведующего отделением не оказалось на месте, он куда-то ушел, сказали — будет через полчаса.

Алибала возлагал надежды на помощь знакомых врачей. Он остановил медсестру, проходившую мимо, назвал имена врачей, спросил, где их можно найти. Медсестра ответила, что один из них в больнице больше не работает, другой в отпуске. Алибале не везло. Что ж, смирился он, подождем, пока придет заведующий отделением.

Ждать пришлось недолго, заведующий вскоре вернулся, и, к счастью, это был сговорчивый, добрый человек. Он повел Алибалу в свой кабинет, рассказал о состоянии Хырдаханум. Не стал скрывать, что положение серьезное. «Мы сделаем все, что в наших силах, — добавил он. — Изменений к лучшему пока нет, и рано об этом говорить, подождем, что покажут кардиограммы… Надежды не теряем…»

Эти последние слова, напротив, вызвали у Алибалы самые мрачные предчувствия. Он ругал себя. Здоровую женщину свалил с ног! Верно говорят, что всем миром нельзя причинить человеку столько зла, сколько он может причинить себе сам. «Только подумать, из-за кого я довел ее до такого состояния! Если б Хырда узнала, как мы расстались в Кубе с Дадашем… Нет, об этом ей нельзя говорить, даже когда она выздоровеет…»

Наконец ему дали белый халат и провели в палату, где лежала Хырдаханум. Строго сказали: «Не больше пятнадцати минут! И не волновать!» Койка Хырдаханум стояла в правом углу, она лежала лицом к двери. Увидев мужа, на цыпочках входящего в палату, она прослезилась. Алибала подошел и тихо сел на табуретку возле кровати.

— Что с тобой, Хырда? Хырдаханум вытерла ладонью глаза.

— Да и сама не знаю, Али. Как хорошо, что ты пришел, я с утра смотрю на дверь. Очень беспокоилась за тебя. Не приведи бог, какие только мысли не приходили на ум! Думала, в чужом месте, никого из знакомых нет, посоветоваться не с кем, ни за что ни про что могут запутать, что я стану делать тогда?

— Напрасно боялась. Я ничего плохого не сделал, так что запутать меня было непросто.

— Всякое бывает. Разве мало невинных людей запутали? И ты мог стать одним из них.

Алибала погладил Хырдаханум по руке.

— За меня не беспокойся. Скажи лучше, как ты сейчас?

— Так…

— Боли в сердце не прошли?

— Пока нет, но сейчас колет не так, как вначале.

— Врач сказал, что тебе дают сильные лекарства, делают уколы. Дай бог, скоро полегчает. И не думай ни о чем, Хырда, я ведь тут, живой. Если лечение не поможет, отвезу тебя в Москву, покажу большим профессорам, они найдут средство вылечить тебя. Я видел всяких больных. Бывали такие, что на носилках вносили в вагон, а из Москвы возвращались здоровые, веселые, на своих ногах.

Хырдаханум стало приятно от этой заботливости мужа. Она легонько коснулась его тяжелой руки:

— Да не будет у меня и дня без тебя, ай Али!

— И у меня тоже. Поправляйся скорее, возвращайся, без тебя и домой приходить неохота.

Глядя на осунувшееся лицо жены, Алибала казнил себя. Хырда даже и не намекнула, но он прекрасно понимал, что стал причиной ее болезни. Сердце такая нежная штука, что с ним нельзя шутить. Особенно в наше время. Разве мало знакомых людей ушло па его глазах? Что ни день — только и слышишь, что такой-то угас как свеча в одно мгновенье. В голове Алибалы роились имена знакомых, умерших в последнее время от инфаркта. «Не приведи бог. Проклятье дьяволу! — оборвал он себя. — Что за глупые мысли лезут в мою дурную голову? Разве каждый заболевший инфарктом умирает? Есть немало людей, которые перенесли по два, даже три инфаркта, а живут и осторожненько делают свое дело».