Три дня в октябре - [7]

Широкое лицо, обрамленное окладистой, слегка рыжеватой бородкой и торчащие в разные стороны густые волосы цвета застарелой меди… Его облик вызывал ассоциации то ли с древнерусским воином, отражавшим атаки Орды где-то на Куликовом поле, то ли вообще с каким-нибудь варягом. Словосочетание «Рыжий Эрик» приходило на ум само собой. Правда, впечатление рассеивалось без следа, стоило ему водрузить на голову знаменитую ковбойскую шляпу, с которой он практически не расставался. «Рыжий Эрик» мгновенно уступал место «Крутому Уокеру».

— Привет, — сказал он. — Что-то ты сегодня неважно выглядишь.

— Привет, Павел. Все в порядке, — ответил я. — Хотя нет, что я говорю. Ничего не в порядке. Мне нужен твой совет.

Решение поделиться историей вчерашнего знакомства возникло спонтанно. «Рыжий Эрик», несмотря на молодость уже имел за плечами два развода, поэтому мог считаться едва ли не экспертом в вопросах общения с женщинами.

Я рассказал ему все: в красках описал момент нашей встречи — что сказал я, что ответила она, как посмотрела… — а особое внимание заострил на ее рассказе о вставших в полный рост материальных неурядицах и предлагаемых вариантах их разрешения.

Павел слушал очень внимательно, разглядывая меня с легким оттенком удивления.

Мол, старый дед, а туда же… Неужели ты и впрямь полагаешь себя до такой степени неотразимым, способным с первого взгляда вскружить голову двадцатилетней девчонке? Тогда ты редкостный оптимист, каких поискать.

Эти мысли читались на его лице без особого труда. Я прекрасно представлял, что он скажет, однако остановиться и прервать рассказ отчего-то никак не мог. Меня буквально распирало желание поделиться переживаниями хоть с кем-нибудь, а Павел подходил для этой роли лучше, чем кто бы то ни было.

Наконец, я полностью выговорился и, переведя дух, спросил:

— Ну и что ты обо всем этом думаешь?

— …! — уверенно сказал он. — Даже не сомневайся.

— Однако ты груб не по годам, мой юный падаван, — безуспешная попытка скрыть за иронией целую бездну разочарования. Все-таки я надеялся на куда более мягкую характеристику своей вчерашней знакомой.

— Зато справедлив, — весомо ответил Павел. — И неизвестно еще, кто из нас двоих падаван, если в корень посмотреть.

— Это как раз нетрудно выяснить, — я придвинул к нему шахматную доску с расставленными на ней готовыми к бою фигурками. — Твой ход, я сегодня добрый.

Однако сосредоточиться на игре никак не получалось, все мысли оказались заняты лишь одним: придет-не придет. Поэтому уже в самом дебюте едва не зевнул Павлу слона, о чем он честно меня и предупредил. Соперник сегодня тоже оказался на удивление добрым.

— Вот почему, спрашивается, никто из вас не желает видеть в человеке хорошее, обязательно нужно предполагать какую-то гадость? — я, не в силах полностью отрешиться от интересующего меня предмета, продолжил начатый разговор так, словно он никогда и не прерывался.

— А кто еще? — тут же поинтересовался Павел.

— Роман. Смысл тот же, только в более мягких выражениях.

— Вот видишь, не один я такой. Глас общественности… он, как правило, в оценках не ошибается. Хотя, конечно, бывают исключения. Стоило бы прислушаться, а?

— Но почему сразу негатив?

— Чтобы избежать разочарований. Думаешь о плохом, а оно вдруг раз — и не сбылось. Приятно, — он чуть усмехнулся в бороду. — Слушай, а познакомь меня с твоей замечательной Аланой! Тогда я смогу быть более объективным.

— Конечно, куда же без этого. Только бы пришла.

— Придет, — уверенно заявил Павел. — Не может не прийти, поверь моему опыту. А ты до того момента постарайся не зевнуть ферзя. Больше прощать не стану.

Я поднял взгляд от доски, и тут же, поверх Пашиного плеча, увидел ее. Алана стояла у входа и внимательно осматривала зал, словно кого-то искала. За ее спиной прятался Димка со смартфоном в руках. Мальчишка точно никого не искал, все, что нужно для счастья, он уже получил.

Я вскочил, едва не уронив кресло, и несколько раз призывно взмахнул рукой. Мысль о том, что Алана может не заметить меня и выбрать место рядом с кем-то еще, казалась невыносимой. Однако она заметила и, улыбнувшись издалека, начала пробираться между столиков.

Следующие полчаса промелькнули для меня, словно в тумане. В памяти не осталось ничего, за исключением короткой процедуры взаимного представления и ничего не значащих разговоров о погоде, совершенно незаметно перекинувшихся на шахматную тематику. Я с удовольствием слушал Алану, не понимая практически ни слова из того, о чем она говорила. А временами даже пытался изобразить как можно более достоверную реакцию на ее слова. Мне это было совершенно не интересно, я получал удовольствие исключительно от звуков ее голоса, от осознания того, что она вот здесь, рядом, и не имеет ничего против общения со стариком вроде меня.

Партию я, конечно же, проиграл, потому что смотрел не столько на доску, сколько в сторону улыбавшейся загадочной улыбкой девушки. Павел сразу же предложил матч-реванш, и я машинально согласился, нисколько не сомневаясь в его исходе. Мотивации на победу в шахматном сражении не было никакой.

Из состояния эйфории меня вырвал знакомый голос: