Трактат Сатаны. История Дьявола, рассказанная им самим - [150]

С одной стороны, безоговорочное признание человечности Иисуса, а с другой, — восприятие Его как непосредственное деяние Бога и Его присутствие, даже как Бога для нас, в последовавших дебатах не вызывало особых трудностей. Этот тезис был установлен в качестве догмы, а впоследствии никого уже не сбивал с толку, так как тезис для нас всегда можно было предписать по желанию или необходимости.

Не хочу больше высказываться на эту тему, но должен заметить, что наиболее успешными оказались у «улучшенного» человечества именно те религии, которые казались особенно таинственными, почему о них справедливо говорят как о mysterium fidei, таинствах веры, хотя не каждый (если кто-нибудь вообще к этому способен!) может это обосновать. Поэтому не стоит дальше говорить на эту тему, а следует лишь ожидать благодати просветления, но при этом почему-то всегда охотно забывают, что я, собственно говоря, являюсь Люцифером, который несет свет, правда, люди давно уже не желают об этом слышать, а я напомню им об этом только тогда, когда мне это будет нужно.

Ну, кажется, я мог бы быть весьма довольным претворением в жизнь моего Великого плана, а я действительно был удовлетворен, ибо, с одной стороны, тот дух соревнования, который я инициировал среди людей, дал огромное разнообразие религиозных мутаций, так что каждый верил, что именно он, и никто другой, является обладателем святой истины, что тут же вело к великому раздору. При этом «Новая религия» Иисуса вела себя ничуть не лучше, чем все остальные религии, существовавшие до и после нее, а именно — с особым тщанием приколачивала к кресту еретиков. Я, собственно, и не ожидал ничего другого, ведь люди остаются такими же, какими были раньше, они не меняются: сначала они делают революцию, а потом создают тайную полицию.

Но, с другой стороны, сильные мира сего сделали эту «Новую религию» своим личным делом и, наконец, навели относительный порядок в религиозном хаосе, ведь любые потуги мутации сами по себе не стоят ничего, если к ней не присовокуплена селекция. С такой системой я с самого начала имел хороший опыт, стоит лишь взглянуть на реальность моего мира — она обеспечила появление новых прекрасных видов и рас и продолжает обеспечивать возникновение новых форм жизни во всем своем великолепии, без того чтобы я каждый раз сам вмешивался в это дело. Во всяком случае, «Новая религия» полагала, что сумела победить всех своих противников, на деле же она попала под надзор сильных мира сего, а когда это стало заметно, было уже поздно, и предпочтение было отдано тому, чтобы удобно устроиться в этой ситуации, ведь если нельзя свернуться клубочком в лоне Авраама, тем более, если не знаешь, как туда попасть, то лучше заползти хотя бы в лоно власть предержащих — там тоже может быть тепло и безопасно.

Естественно, такая близость к сильным мира сего не осталась без последствий для «Новой религии», ибо ничто не таит в себе больше соблазна, чем сама власть, поэтому «Новая религия» и, прежде всего, ее служители быстро усвоили, как нужно организоваться, чтобы самим приобщиться к властителям. Ведь какой толк в религии, которая сама не обладает властью?

Позднее это породило некоторые проблемы, ибо точно так же, как может быть только один Бог в этом мире, так и власть бывает только одна, но, к сожалению, Иисус, о котором до нас дошло не так уж много ясных слов, говорил однажды о двух сестрах[212], а заинтересованные круги захотели из этого сделать вывод, что Он предполагал разделить владение этим миром между светской и духовной властями, во всяком случае, до того момента, когда Он сам возьмет его в свои руки.

Ну, хорошо. Я, по меньшей мере, не могу припомнить, чтобы Он говорил нечто подобное, да и с какой стати, ведь, как бы то ни было, я есмь Князь сего мира, и в этом мы были едины. Может быть, Он действительно сказал это, но только для того, чтобы занять головы людей подобными запутанными вопросами, чтобы у них не оставалось времени участвовать в моем великом проекте совершенствования мира, что в течение долгих последующих лет приносило Ему успех.

Как уже говорилось, я мог бы быть доволен, и был доволен на самом деле. В любом случае, все выглядело так, словно после нескольких столетий смятения я мог бы продолжать свой труд в тишине и спокойствии. Однако в ту пору я допустил небольшую ошибку, причем не в своих поступках — в них я придерживаюсь великой четкости, а в самой основе построения планов, так как я в спешке исходил из того, что достаточно будет, если я привлеку сильных мира сего к осуществлению своих намерений. При этом я упустил из вида то, что власть не бывает верным союзником, а перебегает с одной стороны на другую, правда, это само по себе полезно, поскольку способствует соревнованию, но в данном случае это стало большой помехой моим планам, ибо чего стоит император, который не властвует никем и ничем? То, что так успешно было начато с одним из императоров в Никее, во всем этом хаосе навели что-то похожее на порядок, потерпело позднее почти полное фиаско: императоры были слабы, правили недолго, убивали друг друга, и никто не чувствовал за собой ответственности, а хаос вновь расползся по всем углам и закоулкам мира.