Тот, кто сражается с чудовищами - [4]

— А я…

— Не смей! — Ткнула Айна Лаза в грудь.

— А я хотел сказать, что ты показала себя отлично сегодня. — Улыбнувшись, молодой человек обнял любимую и та сразу как-то выдохлась, прижавшись к его груди. — Я тобой горжусь.

— Нечем гордиться… — всхлипнула Айна. — Ты был прав, нужно было использовать магию Эмпатии еще раньше, нужно было использовать ее до того, как они начали это дурацкое голосование.

— Используй сейчас.

— Я могу изменить их выбор, но не могу стереть из памяти то, что они уже проголосовали иначе. И эта несостыковка однажды обернется для нас боком. Когда отец поймет, что я влияла на него магией и заставила начать переговоры с тиреями, он просто из противоречия разорвет любые договоренности и начнет войну куда более яростную, чем та, к которой они готовятся сейчас. Что мне делать, Лаз? — Айна подняла на молодого человека покрасневшие глаза. — Для отца это все — многослойный план. Война с тиреями — лишь внешняя оболочка, под которой кроется наша с братом борьба за титул наследника, а за этим наверняка есть что-то еще. Он на троне много десятков лет, знает и умеет такое, что мне даже не снилось. Я не смогу перехитрить отца без магии, но и использовать ее не могу, ведь последствия могут быть еще хуже.

— А зачем вообще его нужно перехитрить?

— Как зачем? Ты же сам говорил, что тиреи далеко впереди нас, а их пространственной магии ничто не может противостоять! Нам нельзя с ними воевать, потому что, если война все-таки начнется, это уже будет даже не одна страна против другой, это будут люди против тиреев и весь Люпс ждет катастрофа.

— Нет, я не об этом. — Покачал Лаз головой. — Почему ты хочешь продолжать играть по его правилам? Конечно, он всегда выйдет победителем из придуманной им же игры.

— Тогда что ты предлагаешь?

— Айна, может быть твой отец и сильнейший правитель на континенте, но мы: ты, я и Фауст — единственные Мастера в мире. В его руках сила политики, сила народа, сила армий. В наших руках — сила магии. Я понимаю, почему ты не хотела раньше применять на нем свою магию. Но эта магия — часть тебя, такая же, как руки или глаза. От нее не убежишь и не спрячешься, тем более что это вовсе не нужно.

— И что, ты хочешь, чтобы я превратила отца, сестер и братьев в своих безвольных марионеток? — Айна замотала головой. — Нет, это будет означать, что я использую для достижения и поддержания власти те же методы, что и он: силу и страх.

— Ну, не скажу, что я этого не хочу, — усмехнулся Лаз, — но принуждать я тебя ни к чему не буду. В нашей паре, несмотря на цвет волос, именно ты свет, и я не хочу, чтобы это менялось. Там, на войне, свет, как не странно, работал отлично, после Шимна мы одержали столько бескровных побед, что кое-где на захваченных территориях тебя считают святой. Но, как бы это не было прискорбно, свет способен не на все. Так дай же дорогу тьме, я уверен, здесь я преуспею куда лучше, чем там.

— Ты словно дьяволенок на моем плече, — усмехнулась Айна.

— Ты запомнила тот мой рассказ? — Лаз удивленно поднял брови.

— Конечно. — Девушка кивнула. — Он был странным, но от чего-то запал мне в душу. Дьяволенок, искушающий на грех, на одном плече, прекрасный ангел, ведущий к свету, на другом.

— Да, Айна, ты мой Ангел. Но кое в чем ты ошибаешься.

— И в чем же?

— Дьяволенком я был пятнадцать лет назад.

Глава 2

— С чего ты намерен начать? — Фауст, снова взирающий на мир обоими глазами, оторвался от кружки пива и с грохотом опустил ее на стол.

— Ну, раз уж мне выдан карт-бланш, начну с того, что хочу сделать уже три года. С Кристории. Надо заявить о себе, причем так, чтобы каган, король Башдрака и император Лотоса об этом услышали. Чтобы испугались. По-настоящему испугались.

— Амбициозно, впрочем, сейчас иное было бы для тебя слишком мелко.

— Для тебя, можно подумать, не было бы, Мастер. — На последнем слове Лаз картинно поклонился.

— Да, твоя правда, — кивнул Фауст. — Никак не могу нарадоваться. Краски ярче, пиво вкуснее, — мужчина поднял кружку в безмолвном тосте Лазу. — Сексом на войне заняться не удалось, но, думаю, теперь с этим будет попроще и уверен, это удовольствие меня тоже приятно удивит.

— Выпьем за это, — Лаз поднял свою кружку, и они чокнулись.

— Слушай, а мне вот интересно, если твоя магия — магия изменений, можешь ли ты сделать это пиво вкуснее? — Спросил Фауст, прикончив одну кружку и жестом попросив разносчицу повторить.

— И да, и нет. — Усмехнулся Лаз, повторяя просьбу друга. — Технически это возможно, но я не могу сделать это просто так, потому что захотел. Я должен знать и понимать, хотя бы в общих чертах, суть процесса, который хочу провести и чем лучше я его понимаю, тем лучше будет эффект и тем меньше энергии это затратит. А в готовке, как, очевидно, и в пивоварении, я полный ноль, так что вряд ли ты будешь доволен результатом. Могу сделать его похолоднее, если тебя это утешит.

— Давай, уже неплохо, — с энтузиазмом согласился мужчина. — Середина осени, а на улице жара, как летом.

— Мне не мешает. — Пожал плечами Лаз.

— Знаю я про твое “не мешает”. — Передразнил Фауст. — Будь у меня такое тело, как у тебя, мне бы тоже не мешало. Ни жара, ни холод, ни дождь, ни снег — ничего бы не мешало.