Над реальностью
Тонкая красная целлофановая полоска на пластиковой коробочке легко двинулась вправо, освобождая диск с игрой от упаковки. На стикере, на фоне серых домов и неясных силуэтов с загадочно поднятыми воротниками, черно-красными буквами три слова: «История Зеербургского подполья». Заглядывая товарищу через плечо, Первый поинтересовался.
— Новая?
Мог бы и не спрашивать. Второй демонстративно потряс красной ленточкой, к которой прицепилась половина упаковки.
— Слышал что-нибудь?
— Люди хвалят, — неопределенно отозвался Второй, шаря глазами куда бы пристроить обрывки целлофана. — Написано…
Он приблизил коробку к глазам.
— Прорыв в игровой индустрии. Новейшая игра для трех игроков…
Пока Второй прессовал обрывки в пепельницу и поджигал, Первый взял коробку и сам вчитался в мелкие буквы на обложке. Почитал. Потом недоуменно пожал плечами.
— Это что, стрелялка? Экшн?
— Да. Но не традиционный. — Куда как более довольным тоном отозвался Второй. — Что-то новое и удивительное. Вон. Читай. «Специальная программа… Редкий случай для Игрока стать Судьбой для кого-то из персонажей… Коррекция действительности, а так же генерация новых реальностей и временных пластов…»
— Но, все-таки стрелялка? «Пиф-паф ой-ёй-ёй…»
— Конечно не без этого… Одни нападают, другие — защищаются… Как тут без стрельбы?
— Во как… Странно. Почему тогда тут написано «для трех игроков», а сторон в игре обозначено всего двое. «Президент» и «Мятежники»…
— Разберемся.
— Конечно разберемся. Ты, кстати, за кого играть будешь? — взял быка за рога Первый. — За «Президента» или за «Мятежников»?
— Почему это сразу «Мятежников»? — задумчиво возразил Второй, вертя коробочку. — Ты их еще бунтарями обзови… «Повстанцы». Так как-то благозвучней. Сам знаешь, какое в нашей стране отношение к мятежникам…
Он кивнул в сторону телевизора, где закамуфлированные «наши» стреляли в закамуфлированных «не наших». Экран гремел и сверкал вспышкам разрывов. Не то кино, не то новости. Не понять.
— «Фу» какое отношение…
— Ну, во-первых, тут так и написано «Мятежники», — коллега провел пальцем, выделяя нужную строчку, — а во-вторых…
— Все равно «Фу»…
Первый правильно оценил это «фу». Он пренебрежительно махнул рукой, отбрасывая возражения.
— Нет в правильно поданном мятеже ничего противоестественного. Считай, это просто метод выражения народного протеста. Вот и все.
— Ничего себе формулировочка. «Метод выражения»!!!
— А что?
— Такой, с позволения сказать, метод каждый из нас на своей шкуре ощутить может. Безо всякого удовольствия, между прочим…
Он говорил, а рука уже подрагивала, желая ухватить «мышку» и запустить игру. Сдерживало его только то, что он точно знал — если не дать Первому договорить, тот обидится и тогда игра вовсе не состоится…
— Разумеется, — кивком подтвердил эту здравую мысль Первый. — Как и беззаконие, как инфляцию, как хамство чиновника… Давай-ка чтоб не путаться в терминологии и уже начать играть, так определимся. «Президент» — за стабильность, «Мятежники»…
— «Повстанцы» — поправил его Второй.
— «Повстанцы» — согласился Первый. — Эти за перемены. Просто и не обидно.
Он усмехнулся пришедшей мысли.
— Можешь их даже «Революционерами» назвать. Так даже лучше будет…
Экран уже светился, по нему бежали белые строчки, что-то обещающие или что-то объясняющие, только никакого проку от них не было. Ну, разве что дать несколько секунд, чтоб окончить начатый разговор о том, что должно случиться после того, как строчки окончательно замрут.
— Почему?
— Вот что такое «Повстанец»? Чисто внешне?
На секунду он прикрыл глаза, словно представил картинку из учебника истории или кадр из исторического фильма.
— Повстанец — это иззубренная сабля… Коса, пожарный багор…
— Вилы… — хмыкнул Второй, показав, что и ему ассоциативное мышление не чуждо.
— Ну, вилы… — согласился Первый. — В лучшем случае кремневое, заряжаемое с дула, ружьё. И, разумеется, борода…
Он чиркнул ладонью по низу живота, показывая какой величины должна быть борода у порядочного повстанца.
— А «Революционер»? — заинтересованно спросил Второй.
— О! Это совсем другое дело!
Первый торжественно встряхнул пальцем и замер, словно вглядываясь вдаль, видел то, о чем говорил.
— Революционер — это дюжий молодец, весь увешенный импортным оружием и прошедший подготовку где-то за рубежом на деньги, вырученные от продажи наркотиков.
Он поднял палец еще выше, став похож на статую Свободы.
— А так же темные очки и берет с кокардой. Вот это современный Революционер!
Второй задумался.
— Тогда согласен. Революционер все-таки зрелищнее… По крайней мере, без бороды… И пахнет меньше…
Он оживился, увидев новые аргументы.
— Повстанца любая собака запросто найдет! А революционеры наверняка как цивилизованные люди, моются чаще, и поэтому, и искать их сложнее… Так что пусть будут, революционеры.
Первый улыбнулся, и из чистой вредности возразил.
— Ну-у-у-у-у… Зато «Повстанец» это как-то благородно… Если не хочешь «повстанец» можно сказать «инсургент». Это то же самое, но, согласись, звучит еще интеллигентней.
Он по слогам продекламировал.
— Ин-сур-гент. Звучит?
Второй смешно наморщил нос.
— Он что, пахнет меньше?
