Лодочник чуть поправил свисающий на лицо капюшон и неторопливо взмахнул тяжелым веслом. Суденышко медленно передвигалось по темному каналу, гулко постукивая о металлические стены тоннеля.
Путь людей освещал только небольшой фонарь, закрепленный на носу старой лодки. В мутной воде кто-то шевелился, сизые своды уходили вдаль, электрические провода толстыми змеями стремились в неизведанную темноту.
— Зря вы туда идете, ребята, — хмуро прошептал перевозчик. — На грибников не похожи, что вам в тех местах надобно?
Степан задумался. Правдиво отвечать нельзя, а придумывать байки, что нужно трем вооруженным людям на «Площади Мужества» не стоило. Платформа «Лесная» считалась последней, относительно безопасной, на красной ветке питерского метрополитена. Выше нее располагались отдаленные, малоизученные станции: «Площадь Мужества», «Политехническая», «Академическая»… Там могло быть все, что угодно. Это уже чужая неизведанная зона. Terra incognita.
— А что за грибники такие? — нарушил молчание Степан. Когда не хочешь говорить о себе, можно уцепиться за нить разговора.
— Рисковые ребята, — уронил проводник. — За «Политехом» есть парк Сосновка. Настоящий сосновый лес. На поверхности. Так эти ухари туда по грибы бегают.
— И что, зверья не бояться?
— Бояться, но бегают. Полны корзины приносят подберезовиков.
— Да, там, небось, уже и берез не осталось! — удивился Степан.
— Ну, сосны по-прежнему стоят. Только, говорят, иголки на них потемнели. Не зеленые теперь деревья, а черные. Вот под ними и растут такие же черные грибы. Вкусные, кстати.
— Так они же радиоактивные!
— Это правда, — подал голос Палыч, второй член поисковой группы. — Грибы всегда накапливают тяжелые металлы и радиацию.
— Ну, тут уж как повезет, — противно улыбнулся лодочник, обнажая гнилые зубы. — Люди же, как теперь грибы собирают. Быстро пробежал, нарвал и обратно в метро. Живой, — и хорошо! А внизу добычу досконально проверяют. Дозиметром. А, тут, — как получится. Иногда, и целая корзина чистая, а в другой раз — все грибы на помойку, а добытчик — на кладбище, заместо светлячка. Хе-хе, — оскалился мужик. — Хотя, опытный грибник знает, где почище гриб брать.
Степан задумался и еще раз оглядел своих спутников. Палыч и Ершик. Ученый и сталкер. Та еще компания.
Палыч, очкастый доцент с «Техноложки», мужик лет сорока, полноватый, но не грузный. Как боец, конечно, никудышный, но, когда достигнем цели, знания Александра Палыча понадобятся.
Опытный сталкер — хороший помощник. Ершик отличается «звериным» чутьем на опасность, способностью находить выход в любой ситуации. Юркий и ловкий. Везде пролезет. Ростом маленький и худой, чернявый. Да, и волосы свои держит в хаосе, в разные стороны постоянно торчат. Отсюда и прозвище: «Ершик». Как сталкера зовут по-настоящему, никто не знал, казалось, что парень и сам это позабыл.
Небольшая поисковая группа во главе с сержантом Степаном Лошкаревым двигалась на «Политех». Метро «Политехническая». В верхах Централа, крепкого союза центральных станций питерского метро, прошли слухи, что Политехнический университет, находящийся на поверхности, сильно не пострадал. А там остались приборы, научные документы, вполне возможно, что и рабочие компьютеры. Сила любой цивилизации в знаниях. Сохранить хотя бы крохи научного наследия довоенной эпохи — основная задача экспедиции. Ну, а дополнительная — исследование новых территорий.
Стены тоннеля поблескивали холодным металлом. Создавалось стойкое впечатление, что находишься в большой железной трубе. Слова эхом отражались от стен, поэтому чаще говорили шепотом, чтобы не привлечь внимание кого-нибудь злого и нехорошего.
— Приехали. — возвестил лодочник, подгребая к платформе. Лодка стала шкрябать по рельсам, у станции уровень воды значительно ниже. Вот и шлагбаум, за ним бородатый мужик с ружьем.
— Надолго к нам? — вопросил охранник.
— Нет, проездом, нам выше по ветке.
— Смотрите, не хулиганьте! У нас мирная станция! — ответил бородач и открыл шлагбаум.
Вскоре путешественники сошли на твердую землю.
Лодочник протянул жилистую худую ладонь. Двенадцать патронов упало в худую руку, которая сразу же убралась в складки темного плаща. Перевозчик противно улыбнулся, сверкнув глазами. Он натянул на голову капюшон и медленно погреб в обратную сторону. Вскоре фонарь на лодке померк, и маленькая фигурка лодочника скрылась за поворотом тоннеля.
Степану стало жутковато. Вспомнился дантовский ад. Харон, перевозчик через Стикс, реку мертвых. Безумный старик, отправляющий людей в ад. А из преисподней никто не возвращается…
«Площадь Мужества» напоминает палаточный лагерь. На длинной открытой платформе стоят, непонятно как укрепленные, старые туристические палатки. Централизованного электричества на станции нет, но в старых светильниках, выполненных в виде величественных факелов, кое-где чадило настоящее живое пламя, тускло освещая перрон и огромную красную звезду на торце платформы. Символ ленинского социализма величаво горел тревожным багровым огнем. Степан внутренне содрогнулся. Ему даже показалось, что с лучей пятиконечной звезды стекает густая темная кровь.
