Ткач - [32]

— Мы пойдем домой.

Сид изумленно приподнял брови. Он смирился с мыслью, что супруга его никогда не была и не станет понятным для его разумения созданием. Он принял для себя даже то, что возможно пророчество будет единственным его путем, их путем. Вот только никак он не мог предполагать, что малышка захочет вернуться туда, откуда будет исходить основная угроза для её жизни. Однако Сид понял вдруг, что наивная убежденность юной жены — единственно верный путь для того, чтобы выяснить наконец всё о судьбе той, с кем его связал путь жизни.

— Это может быть очень опасно, Тилл.

Конечно, отец не осмелится и пальцем прикоснуться к Тилл, когда Мерцающее Дитя стало супругой сына. Брак с принцем давал защиту от любого покушения на жизнь, да и не принято в Саоссе лишать кого бы то ни было жизни, но вот разлучить их Мидар вполне мог. И на сей раз он постарается сделать это так, чтобы опасность больше не нашла Сида. В чем же эта опасность? Да, девочка обладала большой силой, и потенциал её не был раскрыт еще в полной мере, да, она вырастет дивной красавицей, да, глубины её души не поддались постижению даже во время свадебного обряда, но…

— Лучше расскажи мне, как там… дома.

— Если хочешь, — Сид был рад уйти ненадолго от собственных мыслей. — Ты знаешь, что родилась не здесь. И не в другой стране. И не за горами. Наш мир состоит из нескольких слоев. Сейчас мы находимся в одном, а твой дом — в другом. Понимаешь?

Тилл кивнула, а Сид продолжил, стараясь к словам присоединять и картины, послушно всплывающие в памяти. Это было совсем не сложно — слить образы с воображением Тилл, словно бы она и без рассказа знала всё, только так давно, что успела забыть. Тем не менее, Сид старался.

— Саосские земли, опоясывающие все слои, огромны. Есть леса, океаны, горы, пустыни. И всё это принадлежит моему… нашему дому, которым правит мой отец. Моя семья живет посреди огромной равнины, затянутой в круг скал. Мы не путешествуем в повозках, а проводим свои дни во дворце. В нем стены из камня иногда просто вырастают на твоем пути, а лестницы и переходы так запутаны, что потеряться в замке ничего не стоит. Но он красив. И вечен. Менестрели поют на нижних этажах древние песни, а птицы моей матери слагают новые в высоких бойницах. Витражи рассыпают на пол самые немыслимые краски. Фонтан бьет даже в самый лютый мороз, и струи его сильны, как сама жизнь…

Сид покосился на Тилл, девочка спала, улыбаясь. Дыхание ее было ровным, а сердце — совершенно спокойным.

— Где это вы пропадали? Я успел дивно выспаться!

Фин потягивался, выходя навстречу Сиду и Тилл. Лагерь, по всей видимости, только-только проснулся: кочевники отчаянно зевали, гремели котлами, разворачивали торговлю, вяло переругивались, вспоминали вчерашнее гулянье. Вскоре Далекий Сбор рассыплется на разрозненные караваны, пылящие по излучинам дорог, пока же никто не спешил говорить об этом. Старые приятели наслаждались возможностью рассказать накопившиеся за долгие годы истории, парни подыскивали себе невест, матери объясняли детям законы мира и кочевой жизни, торговцы богатели, чтобы в соседних возках растратить приобретенное.

— Недолгая утренняя прогулка.

— Наслаждаешься красотами местной природы?

— Здесь, и в самом деле, красиво.

Тилл безразлично слушала братьев, затем зевнула и направилась к повозке. Улыбаясь, Фин проводил её взгядом.

— Устала?

— Скорее предвкушает.

— Что именно.

— Мы отправляемся домой, брат.

И Сид рассказал Фину то, что ему удалось выяснить в предрассветные часы. Близнец слушал внимательно, потом некоторое время молчал. Стал понятным тот страх, что он порой испытывал, — всего лишь предчувствие близкой беды, раскрылась тайна неверного ритуального плетения. Путь просто не должен был получить такой поворот. Или должен был, но не таким образом, не в это время…

— И на что ты надеешься?

— Я не питаю надежд, это не имеет смысла. Просто моя жена решила, что нам пора.

— Что значит «решила»?

— Решила. Я доверяю девочке.

— Быть может, зря? С учетом всего того, что ты о ней знаешь…

— Нас связали наши Пути, Фин, — Сид раздраженно пожал плечами. — Не думаю, что можно избегнуть того, что уже предначертано.

— Зато можно отложить.

— А зачем?

Фин долго и пристально смотрел на брата. Разубеждать его бесполезно, удерживать силой тем более, оставалось только по возможности защитить.

— В таком случае я отправляюсь с вами.

— Это вовсе не обязательно. Я бы даже сказал, что это совершенно не нужно.

Настала пора Сида сверлить близнеца холодным взглядом. Фин собирался было что-то ответить, но умолк и отвернулся. Взгляд его скользил по разноцветным крышам повозок, пытаясь остановиться на чем-то, что привлекло бы внимание, отвлекло бы от закипающего гнева — и чувства одиночества. Тяжелая ладонь брата опустилась на плечо.

— Поверь, я знаю, что так будет лучше. Твоё время возвращаться еще не пришло.

— А куда пришло моё время? Что ты вообще знаешь о нем?!

— Достаточно, чтобы быть уверенным в том, что делаю.

— Ты останешься один, Сид.

— Нет, я останусь со своей женой.

— Она всего лишь ребенок.

— Ты знаешь, что это не так.

Аргументов больше не осталось. Убежденность Сида со временем становилась и верой Фина. Еще некоторое время они молчали. Гул Далекого Сбора всё нарастал. Где-то заиграла гармошка. Детский смех колокольчиком прозвенел поблизости.