Провожатый

Если подняться по лестнице, пройти по длинному коридору до запертой двери и прижать к деревянным доскам ухо, то можно услышать, как завывает на улице ветер. Сэм мог простоять так до ужина, тревожно вслушиваясь в визжание, скрип и поскуливание на чердаке. Он представлял, что находится в плену на старом корабле, что его везут к опасным берегам, чтобы продать в рабство врагам, но он не сдастся, он подслушает коварные планы капитана и сбежит, подговорив боцмана, а потом… В эти предзимние дни бабушка ни за что не выпустит его на улицу: «Там слишком ветрено, милорд!», «Так вы точно подхватите простуду, сэр Сэм!», «Сэмюэль, скажи на милость, что лорду бродить по двору?! Ты выучил урок?»

Сэм вздохнул, тихо-тихо, чтобы не спугнуть ветер. Вслед за вздохом последовала тишина. Абсолютная. Замолк порывистый ветер, утихли все звуки, с ударом сердца стены коридора за его спиной словно бы сжались, со следующим — сжались еще сильнее, тусклый свет переносной лампы задрожал. Сэм резко обернулся. Камень был неподвижен, лампа, отставленная в угол, освещала ровный яркий круг на полу, коридор уходил в тепло дома прямой стрелкой красной ковровой дорожки. Он рискнул, сжал пальцы в кулаки и вновь приложил ухо к двери.

Тук! Сэм отшатнулся и почувствовал, как зашевелились волосы на затылке, — стучали с другой стороны двери. Тук! От неожиданности и страха Сэм шлепнулся на пол. Тук! Дверь росла на глазах, прогибаясь с каждым ударом в нее. Тук! Сэм медленно отползал, нашаривая дорогу ладонями, боясь подняться, боясь повернуться к двери спиной.

— А-а-а!

Лестница случилась так неожиданно, что он потерял равновесие — и пролетел, кувыркаясь, все десять ступенек.

Где-то наверху шумел ветер. Потирая ушибленный локоть, Сэм поднялся, сделал первый неуверенный шаг на ступеньку. Затем еще один. Ровно столько, чтобы был виден коридор, ведущий к двери на чердак. Оставленная лампа одиноким светлячком маячила в густой темноте. Ветер никак не унимался.

— Сэмюэль, позволь узнать, зачем ты кричишь?

Бабушка возникла за его спиной, вызвав еще один вскрик.

— Я повторю вопрос, но не потерплю повторения подобной реакции.

Её тонкие ноздри трепетали, а губы сложились в ниточку.

— Мэм, мне показалось, что там…

— Там, друг мой, чердак. А более ничего. Правда, — она задумчиво посмотрела на лампу в конце коридора, — один юный бездельник оставил там лампу. Я ведь просила вас, сэр, чтобы вы не ходили сюда?

Каждый раз, стоило бабушке хоть чуточку разозлиться, она начинала обращаться к Сэму на вы. Могла даже припомнить все его титулы. В такие минуты Сэму ничего не оставалось, кроме как покорно слушать и помалкивать в ответ на риторические уточнения.

— … Постарайтесь и впредь сохранять столь же серьезное лицо, граф Чедвиг.

— Да, бабушка… мэм.

— Леди Чедвиг, куда прикажете подать ужин? — Перкинс появилась на нижней ступени лестницы. Сэм в который раз поблагодарил её за то, что она приходит в самый нужный момент.

Леди Чедвиг поднесла руку к нитке бус на шее, раздраженно щелкнула одной жемчужиной о другую и повернулась к служанке, медленно спускаясь в холл.

— В зеленую комнату, Перкинс, лорду Чедвигу стоит успокоиться, — не оборачиваясь, царственная и всегда прямая, как игла, леди Чедвиг обратилась к внуку: — Мыть руки. И не забудьте забрать лампу, прежде чем спуститесь к ужину, юный сэр.

Сэм с отчаянием переводил взгляд с высокой прически бабушки на темный коридор, ведущий к чердаку. Он ни за что не решился бы сейчас преодолеть десяток ступенек, тем более, пройти по длинному коридору к страшной двери. Так и стоял бы, если бы не Джек. Старый Хоппкинс, дворецкий, поднимался по лестнице на второй этаж.

— Хоппкинс! — шепотом позвал Сэм, перевесившись через перила. — Хоппкинс, идите сюда!

— Чем могу помочь, сэр?

Улыбка тронула губы дворецкого, его лицо, имеющее грозный вид всегда, когда рядом не находился молодой лорд, словно бы ожило, зашевелилось: и брови, и глаза, и щеки — всё пришло в движение.

— Хоппкинс, нужно забрать лампу, — Сэм заговорщически глянул вниз, намекая на того, кто отдал такой приказ.

Джек кивнул, поднимаясь по лестнице к чердачному коридору.

— Нет, подождите! — Сэм уставился на остановившегося дворецкого. — Там… там…

— Там чердак, сэр, и ничего больше.

Сэм прикусил губу: так был похож ответ Хоппкинса на бабушкин. Должно быть, они сговорились. Только вот зачем? Там что-то прячется? Чудовище? Надо бы спросить у Перкинс. Да, у Перкинс. Сэм прищурился, глядя на спускающегося дворецкого: тот явно что-то скрывает и ничего не расскажет, а вот Бэтси могла бы. Она всё знает. Сэм кивнул протянутой лампе и, не глядя на Хоппкинса, убежал в комнату мыть руки. Бабушка не любила, когда опаздывали к ужину.

Зеленая комната была мрачной. Сэм не любил здесь находиться. Когда-то нежно-зеленые портьеры потемнели, бархат обивки мебели отливал зловеще-черным, бронза тускло поблескивала в свете камина. Дожидаясь ужина, Сэм бродил вдоль каминной полки, то и дело поглядывая на семейные фотографии в разномастных рамках. Некоторые из них появились здесь совсем недавно и были еще довольно яркими: вот, например, он — лорд Уильям Сэмюэль Чедвиг — сжимает в руках огромную игрушечную яхту, счастливо улыбаясь в камеру и прижимаясь к отцовскому бедру. Сэм быстро отвел от нее глаза…