Провожатый - [5]

— Эй! Кто-нибудь! — Сэм отчаянно забарабанил по двери, он пинал её ногами, сбил в кровь ладони. — Хоппкинс! Бэтси! Мэри! Бабушка-а-а! Помогите!

И ничего. Словно бы за дверью вдруг выросла стена — или пустота. Сэм еще много раз звал на помощь. Уже без надежды. Затем устало сел на пол, обняв колени руками, и тоскливо уставился во мрак.

— С-с-сэр Че-е-едвиг пожа-а-аловал, — откуда-то справа донесся едва слышный шепот.

Сэм вздрогнул, повернул голову.

— К-к-кто здесь?

— З-з-здесь я, с-с-сэр Че-е-едвиг, — голос звучал всё яснее, всё ближе. Сэм вжал голову в плечи.

— Кто это — я?

— Я.

Слабые огни зажглись под потолком. Словно светлячки в саду летней ночью. Несколько секунд они повисели на опорной балке, затем медленно поплыли вниз, освещая огромный чердак. Сэм наконец разглядел заставленное старой мебелью пространство, белые чехлы на портретных рамах, своды крыши, крохотное слуховое окно — и странное существо, похожее на скорпиона, только раз в двадцать больше. Восемь лап загадочного Я были обуты в разномастные тапочки, вместо клешней у существа оказались руки, вполне похожие на человеческие, только ладоней не было, а пальцев три, а не пять; спина и живот Я грелись в меховом жилете, а глаза в обрамлении густых золотистых ресниц сверкали ярко-синим. Сэм бы вскрикнул, только никак не получалось — как в страшном сне.

Светлячки удобно устроились на спине существа после того, как изобразили в воздухе улыбку, выстроившись в изогнутую линию. Сэм потер глаза, поморгал, видение не проходило и, кажется, не торопилось нападать. Мальчик вспомнил о том, что говорила ему бабушка не так давно: «Лорд, Сэмюэль, — это не только привилегии, лорд — это достоинство, долг и манеры». Сэм поднялся, несмотря на то, что колени его дрожали, и вежливо поклонился.

— Рад приветствовать вас в моем доме.

— Это я рад тебя приветс-с-ствовать в моем доме, сэр Чедвиг.

— Но я…

— Юный с-с-сэр Чедвиг еще ничего не з-з-знает? — казалось, существо было удивлено.

— А что я должен знать?

— Пойдем с-с-со мной.

Светлячки сорвались со спины неизвестного создания и, освещая дорогу, двинулись вперед. Сэм последовал за ними. Странно. Казалось, что чердак можно обойти за несколько минут, но они шли никак не меньше получаса. Существо молчало, Сэм ни о чем не спрашивал, только оглядывался по сторонам. Шкафы, поцарапанные, с отломанными ручками дверей, стулья, у которых не хватало одной ножки или порвалась обивка, картины, которыми нельзя полюбоваться из-за полумрака, свернутые в рулоны ковры…

— Приш-ш-шли.

Светлячки всей гурьбой остановились, превращаясь в зависший в воздухе шар света. Сэм оглядывался. «Тропинка», проложенная между вещей, шла дальше, конец ее терялся в темноте. Синие глаза сверкнули на мальчика.

— Меня з-з-зовут Ш-ш-шайн. Я — домовой.

— Домовой? Ой, — Сэм помотал головой. — Ты настоящий?

Шайн презрительно фыркнул, толкнув дверь одного из шкафов. Сэм икнул. Дверь открылась в уютную комнату, выдержанную в нежно-розовых тонах. Здесь был камин, два кресла, чайный столик и книжный шкаф. Только вместо книг в нем находились фотоальбомы. Фотографии были рассыпаны и по полу, они украшали стены, неровными стопками лежали на каминной полке.

— Вх-х-ходи, сэр Чедвиг, выпьем ч-ч-чаю.

Сэм неуверенно сделал шаг вперед. Дверь за ним закрылась бесшумно. Шайн уже расположился в кресле, держа в руке чашку. Сэм последовал его примеру.

— Пожалуйста, объясните…

— Что вс-с-сё это з-з-значит, кто вы, где я, з-з-зачем я здесь, где Хоппкинс-с-с… Знаю-знаю вс-с-с-е, что хочешь с-с-спросить. Только пока нельз-з-зя.

— Почему?

— Потому что, с-с-сэр Чедвиг, мы ждем еще одного гос-с-стя.

Сэм еще раз икнул, сделал глоток чая, бросил взгляд на одну из фотографий. Пара, изображенная на ней, рассмеялась и приветливо помахала мальчику. Сэм едва не выронил чашку.

— С-с-спокойнее, юный с-с-сэр, это всего лишь герцог и герцогиня Нортумберлендские. С-с-седьмая вода на кис-с-селе, но вс-с-сё же родс-с-ственники.

— Но они же…

— Приветс-с-ствуют лорда Чедвига. Уверен, не они одни.

Сэм вгляделся в те фотографии, что находились ближе к нему. Все изображенные на них улыбались и кланялись. Сэм сильнее сжал в пальцах чашку, растерянно глядя на домового. Сон. Это всего лишь сон. И сейчас он проснется… Зажмурится — и откроет глаза под столом в одной из комнат третьего этажа. Конечно! Сэм зажмурился.

— Лорд Чедвиг!

— Хоппкинс! Как я рад… — Сэм открыл глаза. Он всё еще находился в розовой комнате, все еще держал в руке чашку, а Хоппкинс обменивался рукопожатием с Шайном, домовым.

— Знаете, я уже ничего не понимаю.

— Это неиз-з-збеж-ж-жно, юный сэр. Кто же согласится что-то понимать в домовых, — Шайн выглядел несколько обиженным и Сэм уже приготовился извиниться, — в русалках, в рыцарях и загадках? Никто в трез-з-звом уме.

Хоппкинс солидно покивал, поддакивая, Шайн продолжил:

— Однако вам, с-с-сэр, придется во всем разобратьс-с-ся, иначе никак нельзя.

— Но почему?!

Некоторые господа с фотографий испуганно вздрогнули, толстая дама в чепце презрительно скривила губы: где же манеры у этого ребенка!

— Потому что каждый, кто приходит в этот дом, чтобы связать с ним жизнь, должен познакомиться с теми, кто здесь жил до него, — терпеливый Хоппкинс попытался внести ясность.