Провожатый - [2]

Большая же часть фотографий была наследством старины. Для Сэма даже десятилетие казалось огромным сроком, а здесь были фотокарточки, которым больше сотни лет. Вот лорд Пакстон с леопардом. Он поймал его в Африке. Африка находится на юге, прямо под Средиземным морем. В Африке Пакстон воевал с чернокожими людьми, а еще, кажется, с французами, поэтому всегда брезгливо морщил нос, когда кто-то говорил «Bon appétit» или «Bonjour». Во всяком случае, так рассказывал предатель Хоппкинс. Можно ли верить предателям? Несколько секунд Сэм серьезно обдумывал этот вопрос, даже попытался представить, что верит похитившему его капитану вражеского судна…

— Bon appétit, лорд Пакстон! — Сэм внимательно уставился на фотографию. Леопард как будто бы наклонил голову. Нет, показалось. Лорд Пакстон выпад проигнорировал.

А вот леди Пакстон с маленьким лордом Пакстоном, тогда он еще не добыл леопарда и не дрался с французами, поэтому Сэм не стал разговаривать с ним, а вот леди Пакстон вежливо кивнул. Он всегда здоровался с леди Пакстон, кузиной леди Чедвиг. Она была красивая и похожа на маму. Так говорила бабушка, а леди Чедвиг не предатель. Матери Сэм не помнил, она умерла в родах, но фотографии бережно сохранили её темные кудри, добрую улыбку и светлые глаза. Мама. Она тоже здесь. Еще школьница. Задорно смеется, качаясь на качелях. Наверное, бабушка тогда была добрее и разрешала хохотать и качаться на качелях круглый день.

Лорд Уэсли в мантии гордо воззрился на Сэма с еще одной фотокарточки. Когда-то давным-давно лорд Уэсли был членом парламента. Бабушка любила лениво стряхивать платком несуществующую пыль с этой фотографии, когда в зеленой комнате были гости. Потом она словно бы невзначай вспоминала своего дядюшку, который был членом парламента и видел королеву Викторию четырежды. Гости восхищенно смотрели на бабушку, иногда — на лорда Уэсли, но чаще всё-таки на бабушку, и начинали расспросы. Леди Чедвиг тяжело вздыхала, опускалась в ужасных размеров зловещее зеленое кресло и принималась рассказывать всю родословную аж с семнадцатого века. Такая даль вообще была Сэму непредставима, и он не понимал, зачем нужно обо всем этом помнить и как вообще возможно всё это помнить.

Сэм вздохнул. Звякнул подносом Хоппкинс, извинился. Сэм подошел к столу, усаживаясь напротив бабушки. Леди Чедвиг расправляла салфетку на коленях.

— Bon appétit, mon cher.

— Merci, madame, — Сэм бросил взгляд на каминную полку. Лорд Пакстон презрительно поморщился и раздосадовано покачал головой, почесывая за ухом леопарда.

Сэм икнул. Леди Чедвиг гневно посмотрела на внука, опуская ложку в тарелку с супом непривычно стремительно.

— Pardonnez-moi, madame, me semblait…

— Il lui semblait! D'accord, — бабушка считала, что за ужином можно говорить только по-французски. — Il te semblait.

Уточнять, что показалось, не следовало. Сэм еще раз украдкой посмотрел на каминную полку. Фотокарточки неподвижно хранили замершую историю. Похоже, действительно показалось.

Ужин закончился под аккомпанемент молчания. Сэм попрощался с бабушкой, она коснулась его лба сухими холодными губами и напутствовала тяжким вздохом.

Пола умерла в родах, но «погибла» задолго до рождения мальчика. Конечно, она не сбежала с циркачом, как дочь лорда Уэверли из Кента, но Полли могла претендовать на любого из дворянского круга, а предпочла университетского преподавателя. Он даже не был профессором. Леди Чедвиг вновь вздохнула. Свободные нравы! Двадцатый век! Хорошо, что удалось благодаря задействованным связям и собственному влиянию выхлопотать титул для Сэмюэля. Всё-таки заслуги его деда перед короной были очень велики. А отец… А что отец?! Леди Чедвиг остановилась у фотографии маленького Сэма. Весь в мать: и лицо, и волосы. Только бы умом пошел в бабку. Десять лет, а всё как маленький! Ни почтения, ни уважения к роду. Чтобы успокоиться, леди Чедвиг принялась стряхивать пыль с фотографии лорда Уэсли.

— Что скажете, многоуважаемый дядя? Нынешнее поколение вовсе не ценит прошлое!

— В моё время такое было непозволительным, дорогая Агата, — изображение ожило, дядюшка сокрушенно покачал головой.

— И что мне с ним делать?

— Может быть, еще не время? — лорд Уэсли задумчиво потер переносицу.

— Самое время, — лорд Пакстон покрепче намотал на руку поводок ошейника леопарда.

— Что вы задумали? — леди Пакстон склонилась к еще маленькому сыну.

— Мы приоткроем дверь!

Старая леди Чедвиг победно отбросила платок, подобно флагу противника, поправила прядку седых волос и вышла не попрощавшись. На мгновение улыбка сошла с лица юной темноволосой Полли, но качели не замедлили своего скольжения. Леопард лениво зевнул и свернулся клубком у ног лорда Пакстона.

Ленивый ветер игриво перекатывал опавший листок с бока на бок, словно кошка, забавляющаяся с пойманной полузадушенной мышью. Он не приподнимал его над землей, не уносил в неизведанные дали, он мучил и не давал покоя. Листок поддавался. Они всегда поддаются. Листья осенью. Небо хмурилось грядущим дождем, облака толстой пленкой уже который день облепляли город. Здесь, в парке, еще можно было ощутить биение воздуха, а в каменных проулках и промозглых квартирках казалось, что все застыло и уже умерло, начало разлагаться и вздрагивать, готовясь вот-вот лопнуть.